— Что такое? — озабоченно спросила миссис Муларки, подходя к Талли. — Что с тобой?

— Бабушка умерла, — наконец проговорила Талли.

— О, дорогая! — миссис Муларки заключила девочку в объятия и прижала к себе. Все еще обнимая Талли, она повела ее в гостиную. — Выключи сковородку, Кейти, — произнесла она, даже не оглянувшись на дочь.

Кейт выключила плиту и вернулась в гостиную. Она остановилась в арке и внимательно смотрела на мать и подругу. Казалось, обе даже не замечали ее присутствия.

— Похороны уже прошли? — спросила миссис Муларки, взяв Талли за руку.

Девочка кивнула.

— Было много народу. Все говорили, как им жаль бабушку. Я уже слышать не могу эти пустые слова.

— Люди просто не знают, что еще можно сказать в этом случае.

— Особенно страшно было слышать, что бабушка сейчас в лучшем мире. Как будто быть мертвой лучше, чем быть со мной.

— А твоя мама?

— Скажем так: она не зря называет себя Облачком. Появилась и тут же исчезла. — Талли бросила взгляд на Кейт и быстро добавила: — Но сейчас она вернулась. Мы какое-то время поживем еще здесь.

— Где же ей еще быть? — кивнула миссис Муларки. — Она ведь знает, как нужна тебе.

— Можно мне переночевать сегодня у Талли, мам? — спросила Кейт. Сердце ее билось так сильно, что она была почти уверена: мать слышит каждый удар. Она очень старалась, чтобы голос ее звучал безмятежно, но поскольку сама Кейт знала, что лжет, то почти не сомневалась, что и мать заметит это.

Но миссис Муларки даже не посмотрела на дочь.

— Конечно, — кивнула она. — Вам, девочки, надо побыть вместе. И запомни, Талли Харт, ты — новая Джессика Сэвич. Ты справишься с этим, я не сомневаюсь.

— Вы правда так думаете? — спросила Талли.

— Я знаю наверняка. У тебя редкий дар, Талли. И можешь не сомневаться: твоя бабушка будет приглядывать за тобой с небес.

Кейт испытала неожиданное желание вмешаться в разговор и спросить маму, верит ли она, что и ее дочь способна изменить мир. Она уже открыла было рот, но, прежде чем успела сформулировать свою мысль, услышала, как Талли говорит:

— Я постараюсь, чтобы вы могли гордиться мною, миссис Муларки. Я вам обещаю.

И Кейт так ничего и не сказала, потому что вдруг поняла, что она понятия не имеет, что ей надо сделать, чтобы мама гордилась ею. Ведь у нее-то не было никакого редкого дара.

Но ведь ее мама должна бы считать, что такой дар у нее есть, и говорить об этом всем. А вместо этого ее мама — как и все вокруг — попала в орбиту планеты по имени Талли.

— Мы обе собираемся стать журналистами, — все-таки сказала Кейт куда громче, чем следовало.

И Талли, и миссис Муларки одновременно вздрогнули от неожиданности, и Кейт почувствовала себя полной идиоткой.

— Пойдемте, — сказала она. — Надо поесть, пока все не остыло.

Побег на вечеринку был плохой идеей. Все могло обернуться даже хуже, чем у бедняжки Кэрри Уайт. Талли знала об этом, но уже не могла отступить.

С тех пор как похоронили бабушку, а Облачко в очередной раз бросила свою несчастную дочь, горе в душе Талли постепенно уступало место гневу. Он подкрадывался незаметно, вскипая в крови, подобно хищному зверю, и наполнял Талли эмоциями, которые ей трудно было сдерживать. Она знала, что поступает неосмотрительно, но ничего уже не могла изменить. Ведь если хоть на минуту замедлить бег, страх догонит ее. К тому же план уже был запущен.