— Вы сами это видите.

— Оружие изготавливают. Кто может сделать такое оружие?

— В том мире, откуда мы пришли, никто. Кто-то живший после нас и до этого будущего.

Том покачал головой.

— Я хотел сказать… почему кто-то сделал такое оружие? Есть люди в этом мире, которые могут сделать такое?

— Какие люди разработали атомное оружие? — спросил Кирби. — Совсем не монстры. Они руководствовались благородным мотивом — закончить Вторую мировую войну, сделать войну такой ужасной, что она станет немыслимой.

— Мы знаем, как хорошо это сработало, — вставил Бейли.

Кирби кивнул.

— Я просто говорю — давайте не искать в этом инопланетян. Эти существа из нашего нынешнего прошлого, а не с другой планеты.

— То, что напало раньше на мистера Санчеса? Оно было… мисс Холландер? — спросила Падмини.

— Я увидел что-то от нее, — признал Сайлес. — Думаю, да.

— Я уверен, что это была она, — согласился Бейли. — Раньше была.

— Тогда в доме есть еще один монстр, — глаза Падмини широко раскрылись. — Тот, что укусил мисс Холландер, изменил ее. И он по-прежнему где-то здесь.

* * *

Уинни

В квартире Гэри Дея, когда чудовище пролетело под ним по комнате, Уинни чуть не обратился в камень на второй ступеньке снизу. Ползающих, копошащихся, извивающихся тварей он с трудом, но терпел. За годы научился подавлять страх перед насекомыми, подбирая их, держа в руке, изучая. Жуков, гусениц, уховерток, пауков — но только не коричневых, потому что они могли оказаться пауками-отшельниками, яд которых вызывает некроз тканей. Он никогда не боялся крылатых существ, даже летучих мышей, но существо внизу, пусть даже его тень, размерами существенно превосходило летучую мышь, выглядело достаточно большим, чтобы унести в когтях кокер-спаниеля, а то и немецкую овчарку. Уинни весил гораздо меньше немецкой овчарки. Об этом стоило призадуматься.

С другой стороны, он не мог простоять всю жизнь на второй снизу ступеньке. Незавидная получилась бы жизнь, сколько бы она ни длилась. Он подумал о мальчиках из книг, которые он читал, об их готовности к приключениям. Подумал о Джиме Найтшейде из романа «Что-то страшное грядет», всегда убегающем в ночь, один или со своим другом Уиллом. Конечно же, если тебя зовут Джим Найтшейд, с храбростью проблем быть не может. Если же все зовут тебя Уинни и ты только недавно — и с большим запозданием — узнал, что Санта-Клауса не существует, тебе приходится стоять на этой ступеньке, с пересохшим ртом, убеждать себя, что ты не собираешься надуть в штаны, твердить, что ты, несмотря ни на что, в душе храбрец.

Бессловесное пение Айрис все-таки заставило Уинни спуститься с лестницы в комнату нижнего этажа. Если раньше в этом мелодичном, но жутковатом голосе ему слышался плач мертвой девочки с грязью на зубах и стенания куклы-чревовещателя с ножами в руках, то теперь Уинни уловил меланхолию и даже отчаяние. Он чувствовал, что его долг — поддержать Айрис. Не знал, почему он у нее в долгу, но не сомневался, что обязан поступить именно так. Возможно, по той причине, что других детей, кроме него и Айрис, в «Пендлтоне» не было.

Лунный свет вливался в высокие окна, куда как более яркий, чем свечение грибов. Его мама написала красивую песню о лунном свете, и Уинни никогда не признался, что очень уж любит ее, потому что песня была девчачья. Лунный свет в песне мамы выглядел гораздо лучше, что этот, холодный свет позднего октября, побуждающий скелеты к танцам в покинутых биологических лабораториях и поднимающий призраков из склепов, чтобы они побродили по дорогам у кладбищ в поисках молодых влюбленных в припаркованных автомобилях, занимавшихся тем, чем обычно и занимаются молодые влюбленные в припаркованных автомобилях.