|
Я не выпускал его из квартиры, не считая его походов в туалет, потому что давал ему антибиотики. Я поднял Боба и сунул в зеленое мусорное ведро, в котором две недели назад пытался отнести его в RSPCA. Погода была пасмурной, и я откинул крышку ведра. Как и в прошлый раз, когда я засовывал Боба в ведро, ему это не очень-то понравилось. Но сегодня он высунул голову наружу и смотрел, куда мы идем. Клиника Эбби находилась на Далстон-Лэйн в небольшом здании, зажатом между газетным киоском и медицинским центром, которые со всех сторон окружали разнообразные магазины. Мы пришли туда задолго до назначенного времени и обнаружили, что клиника переполнена. Мы стали свидетелями обычной сцены: собаки, вырывая поводки, кидались, рыча на кошек, сидевших в сумках-переносках. Боб в своей импровизированной коробке сразу стал центром внимания злобных псов. И как обычно, в приемной было несколько стэффи с хозяевами, похожими на неандертальцев. Я уверен, пара-тройка кошек удрала, пока мы ждали очереди. Но Боб ничуть не волновался. Казалось, он полностью мне доверился. Когда назвали мое имя, нас встретила молодая медсестра лет двадцати. В руках она держала какие-то бумаги. Она отвела меня в комнату и задала пару стандартных вопросов. - Последствия операции нельзя будет отменить. Вы уверены, что когда-нибудь не захотите иметь от него котят? - спросила она. Я только улыбнулся и кивнул. - Да, я совершенно уверен, - ответил я, погладив Боба по голове. Но следующий ее вопрос озадачил меня. - Сколько Бобу лет? - улыбнулась она. - Ох. Вообще-то я и не знаю, - пожал я плечами и вкратце рассказал свою историю. - Хм, сейчас посмотрим, - и она объяснила: то, что он еще не был кастрирован, может подсказать нам его возраст. - Коты и кошки становятся половозрелыми примерно в возрасте шести месяцев. Если их не кастрировать, в организме происходят явные физические изменения. Например, коты округляются в морде, особенно в районе щек. Кожа у них уплотняется, и они становятся довольно крупными, крупнее, чем, например, кастрированные коты, - пояснила она. - Он не больно большой, поэтому, я полагаю, ему примерно девять-десять месяцев. Потом она протянула мне бланк заявления и объяснила, что есть незначительный риск осложнений, но вероятность этого крайне мала. - Мы проведем тщательное обследование, может, даже сделаем анализ крови, прежде чем провести операцию, - сказала она. - Если будут проблемы, мы свяжемся с вами. - Хорошо, - слегка неуверенно согласился я. У меня не было телефона, и у них бы вряд ли получилось связаться со мной. Потом она объяснила мне саму процедуру. - Операция проходит под полным наркозом и, как правило, довольно проста. Яички удаляются через два небольших разреза в мошонке. - Оу, Боб, - проговорил я и игриво взъерошил ему шерсть. - Если все пройдет хорошо, можете прийти и забрать Боба в шесть часов, - сообщила медсестра, посмотрев на часы. - Ну, скажем, в половину пятого. Вас устраивает? - Да, отлично, - кивнул я. - Увидимся. Я в последний раз обнял Боба и снова вышел в пасмурное утро. На улице снова начался дождь. У меня не было времени, чтобы ехать в центр Лондона. Пока бы я добрался туда и спел бы там пару песен, пришло бы время возвращаться обратно. Поэтому я решил попытать счастья у ближайшей станции метро, Далстон Кинглсэнд. Это было не самое лучшее место в мире, но я все же заработал пару фунтов, и это помогло мне хоть как-то скоротать время. Рядом со станцией находился киоск с ремонтом обуви, хозяин которого хорошо ко мне относился. И я знал, что если начнется дождь, я смогу спрятаться там. Пока я играл на гитаре, я пытался не думать о Бобе. Я не хотел думать, как он лежит в операционной. |
