|
Конечно, я думал, что всё это фигня. Я был подростком, который считал, что всё знает лучше всех. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что мать беспокоилась обо мне. Она наверняка чувствовала себя бессильной и приходила в ужас от понимания, что со мной происходит. Но я не обращал внимания на чувства других. Мне было на всех плевать, и я никого не слушал. Отношения между нами еще больше испортились после того, как я пожил в христианской благотворительной организации. Я каждый день сбегал оттуда, принимал наркотики и играл на гитаре. Может, всё было в другом порядке, не помню. В восемнадцать лет я заявил, что собираюсь вернуться в Лондон и пожить со своей сводной сестрой по отцу. Это положило начало моему падению. В то время я выглядел и вел себя как обычный подросток. Мать повезла меня в аэропорт. Мы остановились на светофоре, и я выскочил наружу, чмокнув ее в щеку и помахав на прощание. Мы оба думали, что я уезжаю на полгода. Таков был план. Я собирался задержаться в Лондоне на шесть месяцев, пошататься по городу со сводной сестрой и исполнить заветную мечту стать великим музыкантом. Но все пошло не так. Сначала я остановился у сводной сестры в южном Лондоне. Ее муж не сильно обрадовался моему приезду. Как я уже говорил, я был мятежным подростком, который одевался, как гот, и наверняка был настоящей занозой в заднице, особенно учитывая то, что я нигде не работал. В Австралии я работал в сфере IT и продавал мобильные телефоны, но в Соединенном Королевстве не смог подыскать достойную работу. Сперва я устроился барменом. Но их не устроила моя внешность, и на Рождество 1997 года меня уволили, свалив на меня чужие косяки. Но им было мало и этого. Они написали на биржу труда, будто я хотел бросить работу, и я лишился льгот, на которые мог рассчитывать по праву рождения. После этого зять окончательно ополчился против меня. Наконец, они с сестрой выставили меня из дома. Я отыскал отца, даже встретился с ним пару раз, но скоро стало ясно, что мы не находим общий язык. Мы едва знали друг друга, поэтому о совместном житье не могло быть и речи. Я шатался по друзьям и спал то на полу, то на диванах. Довольно скоро я стал бродягой, таскался со своим спальником по разным квартирам и норам Лондона. Потом, когда меня стали выгонять из квартир, я перебрался на улицы. Там опуститься на дно было проще простого. Жизнь на улицах Лондона лишает тебя достоинства, личности - всего, что ты имеешь. Но хуже всего, что она меняет мнение людей о тебе. Они видят, что ты живешь на улице, и перестают относиться к тебе как к человеку. Они не хотят иметь с тобой ничего общего. Вскоре у тебя просто не остается друзей. Когда я спал на улице, мне удалось устроиться на работу разнорабочим, грузчиком в ресторан. Но когда они узнали, что я бездомный, меня уволили, хотя я не сделал ничего плохого. Если ты бездомный - у тебя нет никаких шансов. Единственное, что могло спасти меня - это возвращение в Австралию. У меня был билет, но за две недели до вылета я потерял паспорт. У меня не осталось документов, и не было денег, чтобы получить новые. Надежда вернуться домой в Австралию испарилась. В некотором роде, я и сам исчез. Следующим этапом моей жизни стал туман из наркотиков, алкоголя и мелких правонарушений - ну, и безнадежности. Усугубляло дело и мое пристрастие к героину. Сперва я брал его, просто чтобы лучше спать на улице. Это был наркоз от холода и одиночества. Он уносил меня в другой мир. К несчастью, я продал ему и душу. К 1998 году я полностью зависел от него. Наверное, пару раз я был близок к смерти, хотя, так как я почти все время был в наркотическом опьянении, не могу за это ручаться. За все это время мне даже в голову не пришло связаться с кем-то из моей семьи. Я исчез с лица земли, но мне было пофигу. Я был слишком занят тем, чтобы выжить. Даже теперь, вспоминая все это, я с трудом могу представить, через какой ад прошли мои родители. |
