|
10.]. В руках перевод от матери, восемь шиллингов, и перед самым носом швейцар захлопывает дверь почты. Зубы ломит от голода. Encore deux minutes [170 - еще без двух минут (франц.).]. Посмотрите на часы. Мне нужно получить. Ferme [171 - закрыто (франц.)]. Наемный пес! Ахнуть в него из дробовика, разнести в кровавые клочья, по всем стенкам человечьи клочья медные пуговицы. Клочья фррр фррр щелк – все на место. Не ушиблись? О нет, все в порядке. Рукопожатие. Вы поняли, о чем я? О, все в порядке. Пожапожатие. О, все в полном порядке. Ты собирался творить чудеса, да? В Европу миссионером, по стопам пламенного Колумбана. На небе Фиакр и Скот [172 - Фиакр и Скот – наряду с Колумбаном, известнейшие из ирл. миссионеров. Св.Фиакр – умер ок. 670 г.; Скот – Иоанн Дунс Скот (ок.1266-1308), крупнейший философ-схоласт; ирл. происхождение его – спорный факт. Джойс говорит об обоих в лекции «Ирландия, остров святых и мудрецов»; образ святых в небесах на табуретках – из заметок к «Портрету» («Триестская записная книжка»).] даже из кружек пролили, громопокатываясь с латиносмеху на своих табуретках: Euge! Euge! [173 - Славно! Славно! (лат.)]. Нарочно коверкая английский, сам тащил чемодан, носильщик три пенса, по скользкому причалу в Ньюхейвене. Comment [174 - Как? (франц.)]? Привез знатные трофеи: «Le Tutu» [175 - «Балетная пачка» (франц.)], пять истрепанных номеров «Pantalon Blanc et Culotte Rouge» [176 - «Белые панталоны и красные рейтузы» (франц.)], голубая французская телеграмма, показать как курьез: – Нать умирает возвращайся отец. Тетка считает ты убил свою мать. Поэтому запретила бы. За тетку Маллигана бокал Мы выпьем дружно до дна. Она приличья свято блюдет В семье у Ханнигана [177 - За тетку… – адаптация куплета шуточной ирл. песни «Тетка Мэтью Ханигана».]. Ноги его зашагали в неожиданном гордом ритме по песчаным ложбинкам, вдоль южной стены из валунов. Он гордо глядел на них, Мамонтовы черепа тесаного камня. Золотистый свет на море, на валунах, на песке. Там солнце, гибкие деревца, лимонные домики. Париж просыпается [178 - Париж просыпается… – с заменой Парижа на Триест, этот пассаж впервые появляется в неопубликованном при жизни этюде «Джакомо Джойс» (1914); в нем использована также одна из эпифаний (N_XXXIII в нумерации Обера). ], поеживаясь, резкий свет солнца заливает его лимонные улицы. Дух теплых хлебцев и лягушино-зеленого абсента, фимиамы парижской заутрени, ласкают воздух. Проказник встает с постели жены любовника своей жены, хлопочет хозяйка в платочке, в руках у ней блюдце с уксусной кислотой. У Родо Ивонна и Мадлен подновляют свои помятые прелести, сокрушая золотыми зубами chaussons [179 - слоеные пирожки (франц.),], рты у них желтые от pus [180 - гной (франц.)] из flan breton [181 - бретонское пирожное (франц.)]. Мелькают мимо лица парижских Парисов, их угодников, которым на славу угодили, завитых конквистадоров. Полуденная дрема [182 - Полуденная дрема… Развратные люди. – Беседа со старым боевиком-фением. Видно общее отношение Стивена: своего рода доброжелательная отстраненность, человеческая симпатия, соединенная со скептическим несочувствием делу. Таково было и отношение Джойса к революционерам-радикалам, отчетливо выраженное им в итал. заметке «Фенианство. Смерть последнего фения» (1907), посвященной памяти одного из руководителей фениев, Джона О'Лири. Сигареты с порохом – ассоциация с террористическим прошлым Игена.]. В пальцах, черных от типографской краски, Кевин Иген катает начиненные порохом сигареты, потягивая зеленое зелье, как Патрис белое. Кругом нас обжоры яро запихивают себе в глотки наперченные бобы. |
