— Идет, Питер. Ты, наверно, там, в своем флоте, был еще тем сукиным сыном?

— Ну уж коли оказался здесь, не в этом кресле конечно, а в Лэнгли, то наверно разбирался кое в чем.

— Вот это настоящий полевик — наш человек, — удовлетворенно проворчал Конклин.

— Теперь, когда мы отбросили всю эту дипломатическую шелуху, мешающую работе, вам следует иметь в виду, что я еще и строгий и упрямый сукин сын. Алекс, я хотел бы подвести под это дело профессиональную основу, чтобы избежать эмоциональных срывов. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Согласен, Питер, я тоже так обычно работаю. Посылки могут быть эмоциональными, но исполнение должно быть четким и строгим… Знаешь, ты упрямый сукин сын, хоть я и не служил во флоте, но ведь я из Лэнгли, и это означает, что я — тоже профессионал.

Холланд усмехнулся. Эта улыбка могла принадлежать совсем молодому человеку, по ошибке природы убеленному сединами. Человеку, с удовольствием возвращающегося в свою родную среду обитания, освободившегося на время от гнетущих его условностей.

— Мы управимся с этим сами, — сказал директор и, отбросив последний налет начальственного имиджа, он отложил в сторону трубку, вытащил из бокового кармана пиджака пачку сигарет, забросил одну в рот и аппетитно прикурил от зажигалки. После этого начал быстро писать в блокноте.

— Бюро мы посылаем ко всем чертям, — продолжил он, щурясь от сигаретного дыма. — Будем работать только с нашими людьми. Проверим под лупой каждую рожу, отирающуюся возле вас, Алекс.

Чарльз Кассет, стройный, всеми признанный наследник директорского кресла ЦРУ в Лэнгли, откинулся на спинку стула.

— Понять не могу, джентльмены, почему я сразу не догадался, что вы одного поля ягоды?

— Просто ты прирожденный аналитик, Чарли, вот и все, — ответил директор, не поднимая головы от блокнота.

Предстоящая операция вкратце сводилась к незаметному сопровождению двух свидетелей-приманок, при максимальном обеспечении их безопасности. Операция должна была раскрыть людей Шакала, действовавших около стрелкового зала и направивших телеграммы Алексу и Панову. Работая всю следующую ночь и большую часть дня, сотрудники ЦРУ в Лэнгли сформировали тщательно подобранную бригаду из восьми опытных агентов и строго выверили маршруты, по которым Конклин и Панов должны были, вместе и по отдельности, следовать по городу в течение следующих двадцати четырех часов.

Все точки этих маршрутов прикрывались людьми из созданной бригады, перемещающимися по тем же маршрутам в соответствии со своим параллельным скользящим графиком. Необходимым условием плана являлось строгое соблюдение мест и времени заранее оговоренных рандеву вооруженных агентов и двух добровольных приманок. Концы маршрутов упирались в Смитсоновский мемориал, в глухое и изолированное место, в ранний час следующего утра. Это место должно было стать Dionaea muscipula, растением-мухоловкой.

Конклин задержался на минуту в тесном, тускло освещенном подъезде своего дома и последний раз посмотрел на часы, с трудом разбирая в полутьме цифры. Было 2:35 утра. Он толкнул тяжелую, тугую дверь и, прихрамывая, вышел на темную совершенно безлюдную улицу. Следуя заранее оговоренному маршруту, он свернул налево и, не торопясь, пошел вдоль домов, прикидывая в уме темп своего движения. Он должен был подойти к первому перекрестку по возможности ближе к 2:38. Внезапно он насторожился. Справа, в темном, полукруглом, углубленном в стену дома дверном алькове, он заметил еле видимую фигуру. Алекс автоматически сунул руку под куртку, взявшись за рукоятку своей «Беретты». В их плане ничего не говорилось о человеке в этом месте улицы! Но так же внезапно он расслабился, разглядев этого человека, ощущая при этом смешанное чувство стыда и облегчения.