– Ой, да что? Случилось что то с Ванькой?

– Пока трудно сказать определенно… пропал. Поехал на рыбалку и не вернулся.

– Господи! Один? Или с Витькой?

– С Витькой, – ответил после некоторой паузы разведчик. Шифровка не раскрывала всех обстоятельств дела, и он импровизировал с колес. – Разумеется, вы понимаете обеспокоенность сослуживцев, родных… Сейчас в Приозерске идет поиск пропавших. И выяснилось, что никто не знает, где их искать. А вы бывали на том озере, где у ребят земляночка…

– Да, да, бывала. А давно пропали?

Алка была, мягко говоря, простовата и крючок заглотила легко. Ей даже в голову не пришло, что не будут из за какого то забулдона прапорюги посылать запрос в другую страну. Профессиональный разведчик просек Алку сразу: телка.

– С выходных, – ответил он. – Вы, Алла Юрьевна, не могли бы это озеро мне показать?

– Так как же? Если бы карта была…

– Почему если бы была? Есть карта… Лапин открыл кейс и вытащил толстый атлас, раскрыл.

– Вот… пожалуйста. Карельский перешеек.

– А тут все не по нашему, – сказала Алка растерянно.

– Это не проблема. В случае надобности я вам переведу. Взгляните пожалуйста – вот Приозерск. Куда вы ездили на рыбалку?

Через пять минут бестолкового вождения наманикюренным ногтем по просторам Карелии стало ясно: показать местонахождение безымянного озера Алла Лангинен не может.

– Ясно, – сказал Лапин. – Ну, а на местности… в натуре, так сказать, сможете определиться?

– Смогу, – ответила Алка, – я дорогу запомнила.

– Точно? – переспросил Лапин требовательно.

– Точно. Но это когда еще будет… У меня еще десять дней путевки.

– Я думаю, Алла Юрьевна, что ваш отпуск придется прервать.

– Это как же, блин? Вы знаете, сколько за путевку плачено?

– Придется, Алла, – жестко сказал разведчик, и Лангинен вдруг поняла, что так и будет.

Лапин вытащил из кармана сотовый телефон и начал набирать номер.

* * *

Покойный Козлов Виктор Олегович по кличке Козуля второй срок мотал в зоне ОЕ 256/15 Вологодской области. Вологодское управление ФСБ получило шифровку из Питера с поручением изучить связи Козули по зоне. Старший лейтенант Гаврилов выехал в ИТК, встретился с кумом. Тут его ожидало некоторое разочарование – кум был новый, недавно сменивший старого. В те времена, когда чалился Козуля, он еще не работал и сообщить что либо интересное не мог. А старый начальник оперчасти вышел на пенсию и жил теперь в маленьком городишке в восьмидесяти километрах отсюда.

Настырный Гаврилов поехал туда. Отставной кум встретил комитетчика в голом саду у собственного дома. Он сидел в старом тулупе на деревянной скамейке и меланхолично наблюдал, как гуляют языки пламени по куче осенней листвы. Три подбородка кума лежали на воротнике свитера ручной вязки. Рядом на столике стояла открытая бутылка, хлеб и огурец.

– Николай Васильевич! – окликнул Гаврилов из за забора.

Кум неторопливо обернулся и внимательно посмотрел на следака ясными голубыми глазами.

– Комитет или уголовный розыск? – спросил он.

– Комитет, – улыбнулся Гаврилов.

– Ну, заходи. Там щеколда…

Удостоверение кум изучил тщательно. Здесь сказывалась привычка, а не необходимость. Работа опера в зоне – это отдельная песня, отпечаток она накладывает на всю жизнь.

– Самогону выпьешь, лейтенант?

– Благодарю, Николай Васильевич, служба…

– Ну, смотри… А я выпью, – пенсионер налил себе полстакана прозрачной жидкости и махом выпил.