|
Имена стояли не по алфавиту, а были продуманно скомпонованы в соответствии с планом рассадки гостей за столиками. Большинство имен в списке были ему знакомы. Далласская старая гвардия обещает быть завтра в полном составе. Барри поразило количество гостей старшего поколения, которые собираются почтить свадьбу своим присутствием. А затем его внимание привлекло одно имя – Доналд Гэллоуэй. Конгрессмен Доналд Гэллоуэй. Барри тут же мысленно перенесся к прошлой осени и расследованию, в котором фигуриро-вал член палаты представителей Гэллоуэй. Тому самому тайному расследованию, которое сорва-ла несвоевременная статья Барри, в результате чего он и оказался свадебным хроникером. Он не знал тогда, что Гэллоуэй сотрудничает с властями. Не знал, что, опубликовав статью, сорвет двухлетнее расследование. Если бы только кто-нибудь сказал ему! Барри обнаружил свидетель-ства подкупа и шантажа и решил, что наткнулся на скандал. Он и наткнулся, но, в конце концов, сам оказался в его эпицентре вместе с Меган Истербрук, пресс-секретарем полиции. Он высказал в своей статье несколько правильных предположений, а ее обвинили в том, что она раскрыла слишком много информации. Меган, серьезная и искренняя Меган Истербрук. Меган, которая могла дать сто очков впе-ред многим мужчинам-полицейским. Меган, которая следила за ним взглядом, когда думала, что он не видит этого. Которая краснела, даже хватаясь за пистолет. Да, многообещающее сочетание. Барри несколько секунд смотрел вдаль невидящим взглядом, затем покачал головой. Теперь она едва удостаивает его взгляда. Да. Он чувствовал свою вину за то, что навлек на нее неприятности, хотя он просто делал свое дело. Меган была такой искренней и такой серьезной во всем, Барри же научился ничего не при-нимать всерьез и на веру. Или, во всяком случае, не многое. Но, то выражение лица человека, которого предали, не давало ему покоя. Итак, Доналд Гэллоуэй будет гостем на этой свадьбе, но Барри не поболтает с ним. Очень жаль, потому что он знает, что шантаж существует, какова бы ни была официальная версия. К несчастью, ему придется играть по правилам, чтобы вернуть себе статус криминального репор-тера, а правила гласят: руки прочь от Гэллоуэя. В сущности, правила также гласят, что либо Бар-ри освещает светские события, либо больше никогда не работает в журналистике. Поэтому он намерен пока придерживаться правил. Барри просмотрел список и выделил тех гостей, к которым хотел бы обратиться за интер-вью и кого хотел бы видеть на фотографиях к своей статье. Кстати, о фотографиях. Барри заметил, что подружки невесты нервничают. Вот хороший момент сделать тайком несколько снимков самому. Он, конечно, не являлся официальным фото-репортером, но снимки порой помогали ему писать то, чего хотел от него редактор. Он узнал миссис Шипли, разговаривающую со своей дочкой. Ах, какой прелестный сенти-ментальный момент! Дочь, одетая в более скромный наряд, чем ее подружки, – юбка от «Прада» и, возможно, блузка тоже, – и мама в консервативном костюме от «Сент-Джон Китс». Барри затаил дыхание, сделал снимок, затем выдохнул. Теперь он стал разбираться в моде, узнавать модных дизайнеров. Ну, разве это мужское занятие?! Он пощелкал фотоаппаратом – неплохая вещь эти цифровые камеры, – затем огляделся в поисках семьи жениха. До сих пор никого, насколько он мог видеть. Паула и секретарь, обе разговаривающие по мобильникам, торопливо прошагали по цен-тральному проходу. Флористка с помощниками стали заносить только что собранный внуши-тельный канделябр. Ну, наконец, хоть какое-то действие. Барри стал щелкать крепко сложенного, серьезного на вид жениха и стоящего рядом парня без шеи, смахивающего на телохранителя. Обычно люди любят фотографироваться на свадьбах для прессы, но выражение лиц жениха и человека, стоявшего с ним рядом, было убийственно холодным. – Сэр. Парень без шеи закрыл рукой объектив. |
