— Ах так! Ну, тогда бы ты уже кормила рыб или лежала на столе в полицейском морге.

— Хватит! Мне, действительно, не до любовных приключений.

— О'кей! Отдохни. Осмотрись, подумай. Вон там — душ. Мне надо прогуляться. Вернусь поздно… — Круто развернувшись, Фокс пошел к выходу.

— Тони…

— Постель и белье в тумбочке. Спокойной ночи, бэби. — Крикнул он из прихожей. Дверь хлопнула. Аня осталась одна посреди освещенной тремя светильниками большой комнаты, совмещавшей кухню, столовую и спальню. Все чистенько и очень прилично — кухонные шкафы, барная стойка, отделяющая хозяйственное пространство от жилого — низкий черный кожаный диван, стеллажи, столики из толстого стекла. На них — аккуратная стопка журналов, пустая пепельница, телефон. Вся передняя стена — огромное окно. Пестрые ситцевые занавески собраны по сторонам, образуя раму, а в ней — неведомый ночной город.

Погасив свет, Аня подошла к окну — так лучше были видны крыши домов, балкончики, садики с газонами за оградой. А в светящихся окнах никто не задергивал штор и можно было изучать интерьеры чужого жилища.

Аня вспомнила другую мансарду, совсем не похожую на эту. И ту страшную ночь любви с Карлосом, печь, портрет, залитый красной тушью… За стеклами были заснеженные московские дома и черный колодец двора… Что это? Случайность или снова о чем-то намекающее совпадение? Совпадение с загадочным смыслом, вроде виллы «Двойник»? Брр! — Аня тряхнула головой, отгоняя страх. — Но этот малый, похоже, увлекается женщинами и уж точно не рисует. Лисица. Тони-Лисица. Вернее — Лис.

Она присела у музыкального центра, изучая диски на стойке. Странные музыкальные вкусы — совершенно сумбурное собрание — от джаза, битлов, современной попсы до классики — самой «хитовой» — хрестоматийный набор композиторов — «серьезных» и «легких». Смешно — «Летучая мышь», «Вальсы Штрауса», «Травиата», Рахманинов, Бетховен, Шопен… — Аня пожала плечами. — Впрочем, возможно, и квартира, и все вещи принадлежат кому-то другому, как и «заимствованная» яхта…

Она поставила вальсы Штрауса — от них, по крайней мере, плакать не хочется. И никаких щемящих ассоциаций. Припоминается только разминка на льду во Дворце спорта… Гремящий из всех динамиков «Прекрасный голубой Дунай»…

Аня открыла ящик с бельем, достала одеяло, мужской тренировочный костюм и, сняв с себя матросские шаровары, направилась в душ. Здесь тоже все выглядело скромно и чисто. А главное — никаких признаков женского присутствия. На умывальнике стояли дезодорант, одеколон и бритвенный прибор, зубная щетка торчала из стакана в полном одиночестве. И вообще, ощущение складывалось такое, что в квартире никто не жил, хотя Тони сказал, что ушел отсюда два дня назад.

Аня с наслаждением встала под струи в кабинку из матового пластика. И по привычке попыталась подвести итоги прошедшего дня. Прежде, лежа в ванне своего лесного дворца, расслабленная и счастливая, Аня со смаком осмысливала случившееся. Случалось, как правило, только приятное. Ее ждала зеленая спальня и Михаил.

Теперь лучше было бы совсем не думать. Постараться отвлечься на мелочи и ждать, пока все решится само собой. Все равно как. Совершенно все равно… Ане показалось. что в комнате кто-то ходит. Шаги Михаила… Значит, все возвращается — галлюцинация или… — Обернувшись полотенцем, она осторожно выглянула в приоткрытую дверь…

10

За кухонной стойкой орудовал мужчина, доставая что-то из пластиковых пакетов.