Около полуночи они отвезли Трейси обратно на стоянку рядом с гостиницей.

— И часто вы этим занимаетесь? — спросила она, уютно устроившись на заднем сиденье в объятиях Пиджин.

— Нет, — ответила Пиджин. — А ты?

— Раньше никогда.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросила Пиджин.

— Я не в состоянии думать. Моя голова слишком переполнена всем этим, чтобы думать. Я в полной отключке. Как будто накачалась наркотиками.

— Как это ты решилась? — спросила Пиджин. — По пьянке?

— Все дело в твоей одежде. В том, как ты выглядела. Я решила, что мне нечего бояться. Скажи, он актер? — спросила Трейси у Пиджин, как будто Экслера и не было в машине.

— Да.

— Мне бармен сказал. А ты тоже актриса?

— Временами, — улыбнулась Пиджин.

— Это было чистое безумие.

— Да, — согласилась Пиджин, владелица девятихвостой плетки, специалист по дилдо да и вообще далеко не дилетант. Она действительно выжала из ситуации все, что было возможно.

На прощанье Трейси страстно поцеловала Пиджин. Та ответила ей не менее страстным поцелуем, погладила по волосам и стиснула груди, и на стоянке у гостиницы, где встретились, эти двое на секунду прильнули друг к другу. Потом Трейси села в свою машину, и он услышал слова Пиджин: «До скорого!»

Они поехали домой, и всю дорогу рука Пиджин была у него в брюках.

— Запах, — сказала она, — на нас остался ее запах.

«Я просчитался, — подумал Экслер. — Не продумал хорошенько, что делаю». Все это больше не казалось ему забавным. Вовсе не казалось.

Пока Пиджин принимала душ, он пил на кухне чай, как будто ничего не произошло, как будто они провели обычный вечер дома. Чай, чашка, блюдце, сахар, сливки — проза жизни.

«Я хочу ребенка». Он представил себе, как Пиджин произносит эти слова. Представил себе, как, приняв душ, она входит на кухню и произносит: «Я хочу ребенка». Он представил себе самое невероятное, что могло случиться, — только потому и представил, что это было невероятно. Просто пытался загнать их отчаянность обратно в домашние рамки.

И вообразил себе, как спрашивает ее: «От кого?»

«От тебя. Я выбрала тебя», — отвечает она.

«Родители тебя предупреждали: мне далеко за шестьдесят. Когда ребенку исполнится десять, мне будет семьдесят пять — семьдесят шесть. Таким бы ты меня уже не выбрала. С моим позвоночником я буду в инвалидном кресле, если вообще не в могиле».

«Забудь ты о моей семье, — представил он себе ее ответ. — Я этого хочу. Хочу, чтобы ты стал отцом моего ребенка».

«Ты собираешься держать это в секрете от Эйсы и Кэрол?»

«Нет. С этим покончено. Ты был прав. Луиза оказала мне услугу своим звонком. Больше никаких секретов. Им придется принять все как есть».

«И откуда вдруг это желание родить ребенка?»

«Оттуда, что с тобой я изменилась».

«Кто бы мог подумать, что этот вечер примет подобный оборот», — вообразил он свой ответ.

«И ничего тут нет неожиданного, — возразил он себе вместо Пиджин. — Мне это кажется вполне логичным следующим шагом. Если мы и дальше будем вместе, я хочу трех вещей. Чтобы ты сделал операцию на позвоночнике. Чтобы возобновил свою карьеру.