— Тогда, — продолжал Селим, — узнав из этой депеши об опасностях, угрожающих вашему маленькому каравану, я собрал этих храбрых слуг, прибыл в Скутари и отправился на прибрежную дорогу.

— Ей-богу, друг Селим, — воскликнул Керабан, — вы прибыли вовремя! Без вас все погибли бы. И все же мы хорошо сражались!

— Да, — прибавил господин Янар, — и моя сестра показала, что, если нужно, она умеет стрелять.

— Какая женщина, — пробормотал ван Миттен.

В это время проблески зари осветили горизонт, и в первых лучах дня стали вырисовываться неподвижно застывшие в небе облака.

— Но где мы находимся, друг Селим? — спросил господин Керабан. — И как вы попали в это место, куда завлек нас предатель?

— И далеко ли от нашего пути?

— Нет, друзья, нет! — ответил Селим. — Вы как раз на пути в Скутари, только в нескольких лье от моря.

— Да… — промычал Керабан.

— Берега Босфора вон там! — добавил Селим, указывая на северо-запад.

— Берега Босфора? — удивился Ахмет.

Путники стали подниматься по скалам на плато, простиравшееся над ущельем.

— Посмотрите… посмотрите! — сказал Селим.

И действительно, в этот момент имело место любопытное природное явление — в результате простого преломления лучей вдали обрисовывались столь вожделенные берега. По мере наступления дня мираж мало-помалу показывал то, что находилось за горизонтом. Можно было подумать, что холмы, округлявшиеся по краям Равнины, начинали погружаться в землю.

— Море! Это море! — закричал Ахмет.

И все повторили вслед за ним:

— Море! Море!

И хотя это был только мираж, но море действительно находилось невдалеке, всего в нескольких лье.

— Море! Море! — не переставал повторять господин Керабан. — Но если это не Босфор, если это не Скутари, а сегодня последний день месяца…

— Это Босфор! Это Скутари! — выкрикнул Ахмет.

Мираж стал более четким, и теперь на дальнем плане горизонта обрисовывался весь силуэт города, построенного амфитеатром.

— Ей-богу, это Скутари! — повторил Керабан. — Вот его панорама, господствующая над проливом! А вот и мечеть Бююк-Джами!

Да, это действительно был Скутари, который Селим покинул три часа назад.

— В дорогу, в дорогу! — воскликнул Керабан.

И, как добропорядочный мусульманин, который во всем признает величие Аллаха, он прибавил, поворачиваясь к восходящему солнцу:

— Ля иляха илля-ллах!

Через минуту маленький караван уже устремился к дороге, ведущей вдоль левого берега пролива. Спустя четыре часа, 30 сентября, в последний день, назначенный для свадьбы Амазии и Ахмета, господин Керабан, его спутники и его осел, закончив объезд Черного моря, появились на высотах Скутари и приветствовали своими криками берега Босфора.

Глава четырнадцатая,

Вилла господина Керабана возвышалась в одном из самых благословенных мест, которые только можно вообразить.

Общеизвестно, что Скутари представляет собой азиатское предместье Константинополя — древний Хрисополис. Ничто не может дать представления о великолепии панорамы, единственной в мире, на которую открывались окна виллы богатого негоцианта: мечети с золотыми крышами, пестрота кварталов, где теснится население в пятьдесят тысяч, пристань, огромная завеса кипарисов кладбища Скутари — излюбленного места отдыха богатых мусульман, гора Булгурлу, расположенная в одном лье оттуда и господствующая над всем ансамблем.