— Решительно ему не жена нужна! — добавила Неджеб, качая головой.

Между тем ван Миттен понемногу пришел в себя.

— Ну как, тяжело было? — спросил Керабан.

— Еще бы немного, и мне — конец! — вздохнул ван Миттен.

В этот момент благородная Сарабул, обратив внимание на господина Керабана, вовлекла в дело и его:

— Это вы пошли на… эту…

— Мистификацию, — подсказал торговец любезным голосом. — Это как раз точное слово — мистификация!

— Я отомщу за себя! В Константинополе есть судьи!

— Прекрасная Сарабул! — горячо заговорил господин Керабан. — Вам надо обвинять только себя. Из-за мнимого покушения вы хотели, чтобы нас арестовали, а это помешало бы нашей поездке. Во имя Аллаха! Каждый выпутывается как может. Мы выпутались благодаря мнимому браку и были, разумеется, по-своему правы.

После этого ответа Сарабул вторично упала на диван из-за нервного припадка, — это свойственно женщинам даже в Курдистане.

Неджеб и Амазия поспешили ей на помощь.

— Я уеду! Я уеду! — кричала она в истерике.

— Доброго пути! — отвечал Бруно.

В этот момент на пороге появился Низиб.

— В чем дело? — спросил Керабан.

— Телеграмма! Ее только что принесли из галатской конторы, — ответил Низиб.

— Для кого?

— Для господина ван Миттена, хозяин. Она прибыла только сегодня.

— Давайте! — сказал ван Миттен.

Он взял телеграмму, распечатал ее и посмотрел на подпись.

— Это от моего старшего приказчика в Роттердаме. Затем он прочитал первые слова:

— Госпожа ван Миттен… скончалась пять недель назад…

Со смятой в руках телеграммой потрясенный ван Миттен замер в неподвижности, и — не будем скрывать этого — глаза его наполнились слезами.

При последних словах Сарабул неожиданно и резко встала.

— Пять недель! — закричала она в восторге. — Он сказал «пять недель»!

— Неосторожный, — пробормотал Ахмет, — зачем надо было ему называть дату?

— Итак, — продолжала торжествующая Сарабул, — итак, десять дней назад, когда я оказала честь обручиться с вами…

— Покарай ее, Пророк! — воскликнул Керабан, возможно, немного громче, чем хотел.

— …вы были вдовцом, господин мой муж! — продолжала Сарабул с торжеством в голосе.

— Совершеннейшим вдовцом, господин мой зятек! — добавил Янар.

— И наш брак действителен.

Сокрушенный этой логикой, ван Миттен в свою очередь упал на диван.

— Бедняга, — сказал Ахмет дяде, — ему ничего не остается, как броситься в Босфор.

— Да, — согласился Керабан, — а она бросилась бы и туда спасать его… из мести.

Благородная Сарабул ухватила за руку того, кто на этот раз был ее законной собственностью.

— Вставайте! — приказала она.

— Да, дорогая Сарабул, — ответил ван Миттен, опуская голову. — Я готов.

— И следуйте за нами! — добавил Янар.

— Да, дорогой шурин, — ответил ван Миттен, совершенно Укрощенный и побежденный. — Готов следовать за вами, куда вам угодно.

— В Константинополь, где мы сядем на первый же пакетбот! — пояснила Сарабул.