– Чарльз, можем ли мы сейчас отступить ко второму эшелону обороны?

Мэннинг нехотя кивнул головой.

– Этот район в принципе уже свободен от населения, но не слишком ли ты торопишься? Если Рокамбо прорвется, он может нас настичь во время отступления, и наши дела пойдут прахом.

Фавель подтянул к себе стоявший на столе телефон.

– Мы отступаем, – твердо сказал он. – Надо торопиться. Приложи все усилия, Чарльз.

– Хорошо, Джулио, – сказал Мэннинг вяло, – сделаю все, что смогу. – И он вышел из зала.

Уайетт не знал, уходить ему вслед за Мэннингом или нет, но Фавель сделал Уайетту знак рукой остаться. Бережно положив телефонную трубку, он сказал:

– Вы упоминали дождь, мистер Уайетт. Насколько серьезен этот фактор?

– Да, ожидается сильный ливень – вам такого не доводилось видеть. Он усилит наводнение в долине Негрито, но я, когда обозначал для вас безопасные районы, принял это во внимание. Я полагаю, что наибольшей силы ливень достигнет к западу отсюда. В общем, можно ожидать от пяти до десяти дюймов осадков в течение двадцати четырех часов.

– Уйма воды, – заметил Фавель. – Какие‑либо серьезные военные операции будут невозможны.

Уайетт мрачно ухмыльнулся.

– Я надеюсь, вы все‑таки не планируете каких‑либо операций на завтра. Если не дождь, так ветер вам воспрепятствует.

Фавель сказал:

– Нет, я имел в виду время после урагана. Спасибо, мистер Уайетт. Сообщайте мне развитие ситуации.

Уайетт возвратился на крышу и продолжил наблюдение за облаками.

Второй удар Рокамбо пришелся по воздуху. Его части легко проникли в город и продвинулись на полмили. Артиллерийский огонь, ведшийся против них, был по‑прежнему силен, но стрелковое оружие молчало. Словно в пустоте они сделали еще один бросок и налетели на засаду. Тот, кто замешкался сзади, был спасен, а лихие передовые отряды понесли тяжелые потери от пулеметного огня и вынуждены были отойти зализывать свои раны.

Их несколько приободрил внезапный гул пушек, раздавшийся с другой стороны города. Серрюрье наконец‑то начал наступление. Теперь мятежник Фавель со своим войском должен быть раздавлен.

Атака Серрюрье на маленькую горсточку державших оборону солдат Фавеля была сокрушительна. Жестоко и беспощадно, бросая против артиллерии и пулеметов противника свои батальоны, он в трех местах пробил линию обороны и поставил маленькую армию Фавеля перед угрозой быть расчлененной на части. Но Фавель не растерялся и приказал немедленно отступать от окраины в город. На открытом пространстве у него шансов выстоять не было, но уличные бои могли дать ему эту надежду.

Борьба обострялась на обоих фронтах, и армия Фавеля медленно с боями отходила, неся большие потери, но все же несравнимые с потерями правительственных войск. Активность в помещении штаба возросла, вестовые бегали туда‑сюда, поскольку Фавель чуть ли не ежеминутно требовал новых сведений о том, как идет эвакуация, скрупулезно отмеривал каждый шаг своего отступления на обоих флангах в соответствии с пульсом уходившей из города людской массы. Это была рискованная затея, и он потерял много хороших солдат, но он упрямо придерживался своего плана.

Город горел с обоих концов. Люди Фавеля поджигали здания, чтобы создать стену огня перед победоносно наступающим противником. Языки пламени раздувались постепенно усиливавшимся ветром, и клубы дыма вздымались и ползли к северу в долину Негрито.

В четыре часа дня Фавель решил оставить свою артиллерию. Он понял, что ему не удастся спасти ее, и отдал приказ офицерам заклинить затворы пушек и уходить. Их все равно нельзя было протащить по забитой беженцами дороге, а после урагана, он знал, они не понадобятся. Часть войск, участвовавших в эвакуации, уже заняли оборонные позиций по восьмидесятифутовому контуру, а напор войск Серрюрье и Рокамбо усиливался.