У Барри оторвалось и, замирая, рухнуло сердце, когда он увидел Джес. Присев на гранитную тумбу у парковых ворот, она быстро, словно белка, щелкала фисташки, разбрасывая шелуху на безупречно вымытые каменные плиты. У закинутых ног стояли два небольших чемодана.

— Это все? Покосился Барри на скромный багаж.

Джессика отбросила пустой пакетик из-под орехов и поднялась:

— Остальное ты купишь мне сам… Думаю, лучшего консультанта для подбора гастрольного гардероба мне не найти.

С балкона спальни Сарма видела, как по аллее, ведущей к дому, двигался слуга с чемоданами, а за ним, обняв друг друга за плечи, словно гуляющие по Елисейским полям студенты, шагали Барри и Джес. В глубине души она всегда ждала этого дня, готовясь к нему. Чтобы собрать все необходимое, Сарме не пришлось мотаться по комнатам, нервно распахивая дверцы шкафов и секретеров. Кофр с драгоценностями, аптечка с рецептами и лекарствами, дорожная сумка с косметикой и плоский портфель из крокодиловой кожи для документов. Остальное привезут слуги. Сарма даже знала, какое платье оденет для этой сцены темно-зеленое с малахитовыми, торжественно-печальными разводами, с глухим вырезом и длинными узкими рукавами. Образ королевы, отправляющейся в изгнание.

Спустившись в холл, она спугнула слившуюся в страстном объятии пару. Оба взглянули на нее с недоумением. «Боже, да эти одуревшие от счастья любовники просто забыли обо мне!» сообразила, задохнувшись от негодования Сарма, но постаралась взять себя в руки. Она должна была сыграть свою последнюю сцену с достоинством.

— Сегодня я поняла, что устала жить на вулкане… Меня всегда удивляла настойчивость людей, строящих свои ветхие поселения у подножия спящего убийцы. Может, подсознательно, они ждут дня, когда будут засыпаны пеплом, став жертвами исторической трагедии?

Вопрос Сармы повис в воздухе. Любовники стояли рядом, опустив головы и, вероятно, ждали, пока ненужное и неинтересное действующее лицо покинет сцену. Сарма почувствовала. что вот-вот разрыдается от жалости к себе. В конце концов так ей и надо: она сама позволила втоптать себя в грязь этому холодному, расчетливому эгоисту.

— Я рада, что свободна от тебя, Барри. Ты не способен даже на простую привязанность. И рада, что ты вляпался в настоящее дерьмо.

— Леди, меня не смущает ваш лексикон. Джессика преградила Сарме дорогу к выходу. Я лишь попытаюсь ответить на ваш вопрос о вулкане… Да, верно, к могучим вулканам прилипают маленькие, неразумные людишки. Они делают это ради того, чтобы придать своему мизерному существованию значительность. «Эти люди жили у подножия Этны, бедняги!» скажет над их могилой мир. И с тем же чувством вспомнят о Сарме Клифсток. «А, это та самая, что одно время была женой Барри Гранта?» И это не так уж мало, чтобы десяток лет продержаться на склоне великана, мэм!..

…— Ты уничтожила Теда? спросил Барри, когда они остались одни.

— Я поступила по справедливости. Увы, бедняга не наделен твоими талантами. Я позволила ему то, что сегодня предложила тебе стать моим мужчиной и господином. Он не сумел. Ни в музыке, ни в любви.

— Это жестоко, детка. Андерс совсем не плохой композитор. А постельные рекорды не главный критерий в любовных делах.

— Не сомневаюсь. Я уже давно догадалась, что самый эротичный орган это мозг. Можно быть могучим и абсолютно бездарным самцом. Но даже паралитику, одаренному умением любить, удается стать великолепным любовником.

— Не понял, ты причисляешь меня к первой или второй категории? Барри обнял ее за талию, как балетный партнер, готовящийся к «поддержке».

— Возможно, ты идеал, дающий все сразу. Джес насупилась. Вот только я размышляю, что мне больше по вкусу — отдавать или брать, уничтожать или награждать?

— Может, все-таки попытаемся совместить? Запомни, Джес, мне не нужны благотворительные подарки.