— Нет, нет! Дайте мочалку пожестче и какое-нибудь антисептическое мыло. В доме Барковской не нашлось ничего подобного. Мне следует хорошенько отмыться. И если я не сдеру кожу, вам останется лишь нанести последние штрихи мастера — вот с этой чудесной жидкостью с запахом гиацинтов.

— Орхидеи, детка. Южно-африканские королевские орхидеи. — Поправил Шарль, приступая к делу. Роль банщика не такая уж редкая для этого знатока эротических игр, приносящая ему особое удовольствие: Шарль никак не мог понять, с кем имеет дело — с куртизанкой или наивной простушкой. Пряный аромат тайны окружал молодую женщину.

Она позволила ему перейти от мытья к интимным ласкам, воспринимая их как должное. Она не стонала и не проявляла желания близости с ним, но взгляд ее потемневших глаз с расширившимися зрачками свидетельствовал о многом. Шарль попытался взять ту, что называл Эжени здесь же, развернув к себе спиной. Ему нравился тонкий силуэт на фоне черной мраморной ванны, розовые от жара ягодицы, тяжелые, хлещущие из стороны в сторону мокрые волосы. Она была тиха и послушна, и что поразительней всего — оказалась девственницей. Это настолько потрясло и возбудило Шарля. что он потерял над собой контроль, выйдя из строя раньше, чем сумел преодолеть преграду.

Не принесли желанной удачи и упорные атаки в постели.

— Шарль, ты ошибся. — Сказала Эжени, нежно отталкивая его взмокшее тело. — Ошибся в исполнении моих желаний. Я ужасно голодна и страшно хочу посмотреть Париж. А любовные страсти пока не входят в мои планы.

— как прикажешь, дорогая. Едем кататься и обедать в самый шикарный ресторан. Кое-что я из твоих желаний я осмелился предугадать. Открой-ка вон ту дверцу в стене и расскажи, прав ли я.

— Ах, просто как в сказке… — Прижимая к груди охапку платьев, Эжени выглянула из гардеробной. — Здесь целый салон и все как раз для меня. — Она бросила на кровать одежды и, присев рядом с Шарлем, благодарно поцеловала его щеку. — Если бы мне удавалось так же хорошо исполнять твои желания.

— Для этого надо лишь немного постараться. Увидеть во мне мужчину и захотеть отдаться ему до конца.

Эжени провела ладонями по плечам, груди, бедрам Шарля.

— Ты мне нравишься. Очень нравишься. Эта седина и стальные глаза повелителя, властное, сильное тело, искусные руки, рот, от прикосновения которого останавливается мое сердце…

Шарль грустно покачал головой:

— Увы, ты сочиняешь. драгоценная. Придумываешь то. что хочешь ощутить. Обманываешь свой разум. Но тебе не удается ввести в заблуждение тело.

— Кажется, мсье де Костенжак все же решил, что я затеяла с ним какую-то сложную игру. — Набросив пеньюар, Эжени с любопытством обходила комнату, рассматривая безделушки, притрагиваясь кончиками пальцев к перламутровой инкрустации и старинным гобеленам.

— Ты очень волнуешь меня, детка, а все остальное — потом. — Уклончиво заметил Шарль.

Склонившись, Эжени с упреком посмотрела ему в глаза:

— Вы даже не сочли нужным, мсье де Костенжак, изобразить хоть капельку участия к судьбе Анастасии, даже если и не поверили мне. А ведь вы были близки с ней… Или… — Она вздрогнула от внезапно охватившего озноба, — или вы будете так же веселы и увлечены другой, когда узнаете о моей гибели?

— Мадемуазель Эжени, у вас пока нет даже фамилии, как агент вы еще не родились, а уже думаете о провале некой порученной вам операции. — Шарль строго посмотрел на нее. — Мы знакомы менее суток, а вы уже претендуете на полное доверие со стороны довольно ответственного лица в весьма нешуточном ведомстве.