Наконец, Эжени дала согласие заехать вечером к Фанни и даже быть представленной узкому кругу ее ближайших друзей. Она делала вид, что полностью доверяет заверениям Фанни о скромном, почти семейном вечере «под треск цикад, морской прибой и пение соловьев».

Платье из тяжелого изумрудного креп-сатина, смело декольтированное на спине и строго закрытое спереди, в сочетании с изумрудным колье показалось ей достаточно «скромным» для дружеского ужина. Эжени не ошиблась, — у мадам Борден собралось измученное любопытством относительно ее персоны общество. Гости Фанни удивленно притихли. когда хозяйка представила им свою новую подругу. Всем уже удалось увидеть ее мельком в ресторанах, парках или на пляже, но никто не ожидал, что юная вдова и в непосредственной близости окажется так чарующе хороша — модуляции бархатистого, приглушенного печалью голоса, мягкая пластика движений, красота и скромность, украшавшие поистине королевское величие, восхищали не меньше, чем волшебно-прекрасная внешность.

«Она неподражаема», — постановили мужчины, с некоторой тоской добавляя «и недоступна». «Эта скромница еще покажет себя!» — решили дамы, готовясь стать свидетельницами захватывающего романа, героиней которого станет Алуэтт. Они шептались, перебирая кандидатуры, и не могли определить никого подходящего — Альфонсо XIII молод, хорош собой, но верный католик и семьянин, а король сцены — сорокалетний Энрике Карузо, потрясший Мадрид, не наведывается на курорт более, чем на пару дней, и то в сопровождении собственной свиты. А если выбирать из местных… Спутницы наиболее знаменитых светских львов с опаской поглядывали на соперницу и воинственно горящие лица своих кавалеров, мечтающих о новом приключении.

Между тем мадам Алуэтт мирно беседовала в уголке открытой к морю гостиной с неким Эрнесто Беттенфельдом, именуемым в обществе не иначе как господин Доктор. Стройному щеголеватому шатену, одетому с изысканной простотой, едва исполнилось тридцать. Имея в Швейцарии какое-то крупное дело и молодую жену, он много путешествовал, коллекционируя предметы искусства и, кажется, бесчисленные романы. В Сан-Себастьяне господина Доктора удерживал долгий роман с Патрицией Беласко — звездой кабаре «Голден пелас». Эта бурная, полная перипитий связь забавляла светское общество уже несколько месяцев.

Долгая беседа ловеласа с русской вдовой не осталась незамеченной. Общество предвкушало развитие нового скандального сюжета.

— Чепуха! — Успокаивала возбужденных таким поворотом дел гостей Фанни. — Эта дама не из тех, кто отбивает кавалеров у ресторанной певички.

А между тем, после вечера у мадам Борден господина Доктора стали замечать в компании Эжени Алуэтт. Несколько раз они обедали в ресторане «Ривьера», а затем зачастили в казино. Похоже, страсть к игре, а ничто иное, объединяло эту пару. Во всяком случае, Фанни клялась, что сердце ее подруги по-прежнему свободно.

Эжени, между тем, разыгрывала легкий флирт. Эрнесто не досаждал притязаниями на интим. и она легко свела отношения с ним на дружескую ногу.

— Мне легко и приятно с вами, Эрнесто. — Мило улыбалась мадам Алуэтт. — Поверьте, нет сил и желания изображать серьезную страсть, либо разыгрывать из себя убитую горем вдову, — тошно.