Не зажигая света, они тихонько, словно в чужом доме, прокрались в спальню и бросились на кровать, забыв об опасности и о наивной игре в нее.

Близость с Эжени, сколь бы бурной и длительной ни была, не вызывала у него чувства пресыщения. Напротив, покидая ее после любовного свидания, Хельмут чувствовал себя еще более голодным, более возбудимым и подверженным эротическим мечтам, чем накануне. Это было похоже на колдовство, от которого фон Кленвер ни за что не хотел бы избавиться.

— Давай зажжем лампу, Джени, — попросил он, когда первый порыв страсти был утолен. — Я никак не могу прийти в себя — темнота дарит все то же видение — неподвижное тело на ковре гостиной, усыпанное увядшими розами.

Эжени щелкнула выключателем.

— А так я выгляжу лучше? Посмотри-ка внимательно, какова? Эти волосы, спадающие на плечи и спину, эта грудь, бедра, живот… — Она изогнулась, демонстрируя обнаженное тело.

— Ты восхитительна… Мне хотелось засыпать твою виллу лавиной цветов, превратив октябрьский день в майский. А двадцать пятый год твоей жизни сделать годом нашей любви.

— У тебя все получилось, милый. — Взяв ладонь Хельмута, Эжени положила ее на солнечное сплетение. — Чувствуешь, как пульсирует удвоенная энергия? Да нет, погоди же… Не торопись, — у нас целая ночь…

— Скоро их будет много, слишком много, чтобы каждую сделать единственной, незабываемой…

— Мы не будем скучать, Хельмут. Я тебе обещаю. У меня в запасе немало забавных сюрпризов.

— Да, та история в Сан-Себастьяне чуть не убила меня. А ты смеялась, когда пришла в себя на больничной койке. Двадцать часов без сознания! Отравление неизвестным ядом, отекшее лицо, распухшие лиловые губы, — и они улыбались! — Хельмут закрыл ладонью глаза.

— Я так обрадовалась, увидев тебя. И еще тому, что победила. Ведь та цыганка, что ворожила моей маме, оказалась права — я заговорена. От хвори, от сглаза, от пуль… Видишь, — неспроста усыпана родинками…

— Чудесная звездная пыль… — Хельмут задумался, впервые сопоставив особую примету Альберта — «Мертвая голова» с очаровательным своеобразием кожи Эжени.

— Постой, девочка… Когда тот «серб» набросился на тебя, в комнате ведь горел огонь?

— Да, — печь и свеча… Поверь, я хорошо рассмотрела его.

— И?..

— Господи, Хельмут… На плечах Иордана были родинки. И на скуле, и в углу рта… Это значит… — Эжени села, недоуменно глядя в темноту.

— Не думай об этом, девочка. Если мы станем без конца возвращаться к той жуткой ночи, то скорее всего помешаемся. — Поспешил скрыть свою догадку Хельмут. Но было поздно.

Эжени испуганно распахнула глаза:

— Нет, нет! Выходит, он тоже заговорен и поэтому остался жив, — ведь я ударила его ножом под самое сердце! Я видела кровь, вытекающую из раны, много крови…

— Ну что за сказки! Скорее всего этот человек работал с сообщниками, они-то и увезли его труп до того, как в дом попали наши агенты и полиция.

— Спасибо, что спас меня от расследования.

— Благодарю ангела, что он спас твою жизнь… А расследование с агентами разведки местная полиция не затевает. Хотя агент уже бывший.

…Забрав Эжени из больницы, Хельмут настоял на том, что ее обязательства с разведывательным отделом были расторгнуты. Причина вполне очевидная — молодая женщина едва выжила и была очень слаба. Эжени ничего не оставалось, как сообщить Шарлю, что она лишилась «службы».