– Не понимаю, почему меня должны волновать ваши семейные проблемы, леди Уиндем, – холодно обронил барон.

– Разумеется, милорд, это мое личное дело. Проблема в том, что, лишившись своего родового поместья, мои родственники утратят все средства к существованию.

– Это весьма печально, – спокойно произнес Дамиен.

Ванесса побледнела, шокированная такой черствостью, но предприняла еще одну попытку смягчить его сердце.

– Вы ведь знали, милорд, что мой брат скверно играет в карты, однако не отговорили его от соблазна выиграть у вас. И в итоге он просадил свое родовое поместье.

– Ему следовало быть более осмотрительным. Я не принуждал его рисковать, – холодно сказал барон.

– А разве вы не спровоцировали его на это, милорд? Признайтесь, что вы ловко раззадорили его, уязвив его самолюбие.

– Возможно, мадам. Среди карточных игроков это обычное дело, мы люди азартные. Но ваш брат вел себя чрезвычайно дерзко. Ему еще следует благодарить меня за то, что я не поддался желанию пристрелить его.

Кровь отхлынула от щек Ванессы: она знала, что барон, великолепно владеющий как пистолетом, так и шпагой, выиграл уже не одну дуэль.

– Что же вас остановило? – чуть слышно спросила она.

– Исключительно забота о репутации моей сестры, и того замаранной вашим братцем, – стиснув зубы, ответил Дамиен.

– Я не знаю подробностей печального происшествия с вашей сестрой, но слышала, что она серьезно пострадала, – сказала Ванесса.

– Пострадала? Да она стала калекой! – воскликнул барон.

– Мне искренне жаль, что так случилось.

– Неужели? – насмешливо спросил Дамиен, что было весьма цинично и жестоко с его стороны.

– Да, и мой брат тоже расстроен, – взяв себя в руки, продолжала Ванесса. – Он сожалеет о своем недостойном поведении и признает, что поступил жестоко с вашей сестрой. Впрочем, все это характерно для юности. И вы знаете это не хуже, чем я, милорд. Разве вы сами никогда не поступали так с людьми? Разве вы не допускали необдуманных поступков?

– Речь сейчас идет вовсе не обо мне, миледи, – сухо напомнил ей барон.

– Это верно, однако прошу вас еще раз обдумать мою просьбу. Мой брат еще так юн!

– Это очевидно. Мужчина не послал бы сестру просить за него, – язвительно заметил Дамиен.

Ей нечего было ему возразить, брат знал, что она намерена ехать к барону, однако не стал отговаривать ее от этой затеи.

– Милорд, неужели в вас не осталось ни капли милосердия? – воскликнула она, беря барона за рукав. – Помилосердствуйте!

По скулам Дамиена заходили желваки.

– Ваш брат не заслуживает снисхождения! – воскликнул он. – Он разрушил все, чем я дорожил! И теперь я отомщу ему той же монетой.

Эти слова, произнесенные холодным безжалостным тоном, означали окончательный приговор.

– Меня ждет карета, леди Уиндем, – добавил барон. – Лошади застоялись. – С этими словами он отступил и, резко повернувшись, удалился, провожаемый ее отчаянным взглядом.

Переступая порог своего лондонского дома, в котором обитали четыре поколения ее семьи, Ванесса с трудом сдерживала слезы. Она не позволяла себе плакать даже в самые тяжелые периоды своей жизни – после смерти мужа, а также в последовавшие за ней два трудных года. Поэтому она взяла себя в руки и не дала волю слезам и теперь.

Ощущая в сердце пустоту и боль, Ванесса поднялась по лестнице в гостиную. Несмотря на свое катастрофическое положение, ее братец все же приехал в Лондон к открытию светского сезона.

Обри нервно расхаживал по застланному ковром полу гостиной в ожидании возвращения сестры. Ванесса замерла у дверей зала, размышляя, как могло произойти, что ее любимый брат превратился в безрассудного вертопраха.