Бартоломью внимательно смотрел на лицо Терезы. Ей так легко удавалось быть обворожительной, что рассмотреть ее истинные чувства под маской «души общества» практически не представлялось возможным. Однако Толли знал, что с маркизом она всего лишь вежлива, не более того.

— Нет необходимости, — в тон камердинеру ответил он и почесал подбородок. — Хотя все может измениться.

— Вот и я о том же.

Бартоломью кивнул, не отрывая взгляда от кружащихся в вальсе пар.

— Что бы ни случилось, спасибо вам, Луис.

— Если хотите поблагодарить меня, перестаньте постоянно грозить увольнением. И не называйте меня Луисом, мне это не нравится.

— Могу гарантировать лишь что-то одно. — Улыбнувшись, Бартоломью вновь бросил взгляд на дверь и на этот раз увидел входящего в зал высокого широкоплечего мужчину с темными волосами и холодными серыми глазами. Наконец-то. — Подождите здесь, — сказал он камердинеру, вставая с кресла.

Герцог Соммерсет в отличие от других представителей лондонской знати никогда не имел свиты в виде всевозможных подхалимов. Более того, каждый раз, когда Бартоломью встречал его, герцог был один. Сегодня он тоже прибыл на бал в гордом одиночестве.

Однако его появление в зале можно было бы сравнить с появлением Моисея перед правоверными. Бартоломью протиснулся сквозь толпу без умолку болтающих леди, которые тотчас же замолчали, увидев его, и подошел к герцогу.

— Ваша светлость.

— Толли. Мне показалось, или вы действительно пошли на поправку?

— Вы узнали что-нибудь в военном министерстве? — вполголоса спросил Бартоломью.

На лице герцога возникло непроницаемое выражение.

— Не здесь.

— Время — деньги, Соммерсет. Если вы не готовы ответить на интересующие меня вопросы, я лично займусь этим.

— Я же сказал, не здесь. — Герцог вздохнул и посмотрел в зал, где только что закончился вальс и начался котильон. — Приезжайте сегодня после полуночи в клуб. Тогда и поговорим.

— Хорошо.

Герцог смотрел на Толли, и тот выпрямился в полный рост. Теперь их глаза находились на одном уровне.

— На публике вы будете обращаться ко мне должным образом, полковник, — безразличным тоном произнес герцог.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Соммерсет кивнул:

— Так гораздо лучше.

В то же самое мгновение вокруг герцога начала собираться толпа, и Бартоломью выскользнул из нее незамеченным.

— Насколько я понял, — внезапно раздался за спиной Толли голос Монтроуза, — вы не хотите, чтобы вас заклеймили лжецом или трусом. Так что вы намерены предпринять? Найти других выживших после нападения «душителей» и попросить у них поддержки в борьбе с Ост-Индской компанией?

Бартоломью нахмурился:

— А вам-то что до того, что я собираюсь делать?

— Да в общем-то ничего. Но я всецело поддерживаю вас. Правда, до тех пор, пока вы ведете войну с другими, а не со мной.

— Если вы хотели рассердить меня, то у вас ничего не вышло.

Маркиз приложил руку к сердцу.

— И в мыслях не было. Я рад, что вы живы, хотя и находитесь не в лучшей форме. — Монтроуз многозначительно посмотрел на трость. — Вы сейчас настолько беспомощны и безобидны, что женщины балуют вас своим вниманием. Но стоит вам ринуться в драку, как вся ваша привлекательность испарится.

Ах вот оно что.

— Вас беспокоит внимание ко мне женщин вообще или внимание какой-то конкретной женщины? — спросил Бартоломью.