– Сильны, – одобрительно покивал Гхажш. – Ты-то как сюда попал?

    – Тату послали, – вздохнул роханец. – Поискать, нельзя ли кому товару хорошего продать незадёшево.

    – А чего не сам? Или старшего бы послал.

    – Сам-та в деревне староста. Как общество-та оставишь. Посля такого-та дела свой глаз нужен, – пояснил роханец. – А старшего-та брата моего раненый орк копьём в живот ткнул. Похоронили, – роханец погрустнел лицом и вздохнул. – Вот тату меня с проезжими купцами и послал в Гондор.

    – Чего ж купцам проезжим товар не сбыл?

    – Дело-та нежное, – роханец склонился к столу и понизил голос. – Товар богатый, та в наших краях не продашь, а продашь, така потом вполглаза спи та на ворота смотри. Лучша в чужих краях продать. А толь кому? Не дадите ли совета, к кому подойти, отдали бы незадорого, коли цену хорошую предложат.

    – А много ли товару? – Гхажш, похоже, всерьёз озаботился делами молодого роханца. – Я могу подсказать, с кем говорить, так ведь люди не простые, из-за одного седла маяться не будут.

    – Многа, – ответил роханец, явно обрадованный таким поворотом разговора. – Верховой упряжи, почитай, на двести голов. Разное мелкое железо, подковы, тама, и всякое, и оружие ещё. Одних мечей – двести одиннадцать.

    – Ишь-ты, – Гхажш задумчиво потёр подбородок. – Даже подковы…

    – А как жа, – роханец пояснил. – Железо жа, дорогое оно. Чего ему в земле гнить. Не оставили.

    – Понятно. В полцены уступишь? От той, что на рынке в Хельмовой пади берут.

    – В полцены? – роханец показался мне расстроенным. – А в две третьих?

    – Две третьих, если сюда привезёшь, хлопот будет больше, а в полцены – сами заберут.

    – Тату ругаться будут, – вздохнул роханец. – Такие деньги.

    – Не будет. И за полцены всю деревню вашу купить можно. И пару соседних ещё. Богатое у вас семейство будет.

    – Така не всё жа нам, нам-та – четверть. Остальное-та общество разделит. Столько страху с пожигальщиками этими натерпелись. Особенно, когда дознатец королевский приезжал. Со страху-та и стояли друг за друга. Тату до сих пор боятся.

    – Вот, чтоб не боялся, и надо товар сбыть побыстрее. Согласен? Деньги и так немалые.

    – Согласен.

    – Тогда пойдём. С Кабаном тебя познакомлю, договориться помогу.

    И они ушли, оставив меня догрызать свиные ножки и скучать.

    Разговор с Кабаном, видно, затянулся, поскольку Гхажш не возвращался довольно долго. Я и пиво уже успел всё выпить и подумывал, не заказать ли ещё ножек, но не знал, можно ли оставить столик. Но и сидеть одному в этом месте, для которого я не могу подобрать названия, мне тоже было страшновато. Очень уж вид у окружающих был угрожающий. И опасения мои не были напрасны.

    – Эй, заяц, – услышал я за спиной и, оглянувшись, обнаружил давешнего бородача в компании с ещё одним таким же.

    – Я не заяц, – ответил я, размышляя, что же теперь делать. Самого бородача я не боялся, он успел добавить на старое и теперь был «пьянее грязи». Чтобы сбить его с ног хватило бы даже не «метёлочки», а простой «подсадки» или даже «подбивки». Но вот второй казался значительно трезвее, а значит, и опаснее.

    – Слышь, заяц, – продолжал бородач, нисколько меня не слушая, – чего у тебя уши такие короткие? Зайцу длинные положены.