– По армейским понятиям – нет!

– Понятно... – Пирсу явно ничего не было понятно. Медленным и задумчивым взглядом он обвел остальным пятерых. Все они были в штатском, и среди них находилась женщина. Пирс сосредоточил свое внимание на маленьком тощем человечке с воротником проповедника, с высоким выпуклым лбом, как будто догонявшем отступающие назад волосы и с выражением постоянной тревоги и настороженности на лице. Ему стало явно не по себе под проницательным взглядом шерифа, и кадык его судорожно запрыгал, словно он начал делать частые и мелкие глотки.

Клэрмонт перехватил этот взгляд и сухо проговорил:

– Преподобный отец Теодор Пибоди имеет, как особое разрешение, так и права, – по его тону было ясно, что его уважение к проповеднику имеет свои границы. – Его кузен – личный секретарь президента. Преподобный отец Пибоди собирается стать священником в Вирджиния‑Сити...

– Собирается стать – чем? – Пирс взглянул на уже совсем съежившегося проповедника, а потом недоверчиво посмотрел на Клэрмонта. – Он, наверное, с ума сошел! Среди индейцев‑пайутов он и то продержался бы дольше!

Пибоди облизнул губы, словно сделал последний судорожный глоток.

– Но... но говорят, что пайуты убивают всякого белого, который попадается им на глаза?

– Ну, не сразу же... Они обычно не спешат, – Пирс снова оглядел сидящих за столом. Рядом с совершенно уже перепуганным пастором мило улыбался массивный полный человек в пестром клетчатом костюме. У него были тяжелые челюсти, под стать его фигуре, широкая улыбка и зычный голос.

– Разрешите представиться, шериф, доктор Эдвард Молине.

– Полагаю, вы тоже направляетесь в Вирджиния‑Сити? Там для вас масса работы, док... Заполнять свидетельства о смерти. Но опасаюсь, что лишь в немногих случаях смерть там наступает от естественных причин.

– Ну, что вы! – спокойно ответил Молине. – Такое скопище греха, каким является Вирджиния‑Сити, не для меня. Перед вами, шериф, новый военный врач форта Гумбольдт. Мне просто еще не подобрали мундир по мерке.

С ноткой раздражения в голосе Клэрмонт заявил:

– Я могу сэкономить ваше время, шериф, избавив вас от индивидуального допроса... и не потому, что вы имеете на это право, а так, из вежливости.

Трудно сказать, был ли это упрек, и так же трудно было сказать, как были восприняты эти слова Пирсом.

А Клэрмонт уже показал на человека, сидевшего справа от него. Вид у этого человека был по‑патриархальному великолепен: белые волнистые волосы, усы и борода. Такой человек мог спокойно занять место в сенате Соединенных Штатов и никому не пришло бы в голову спросить, а почему он здесь. Если не считать бороды, то всем своим обликом он поразительно походил на Марка Твена.

– Губернатор Невады – Фэрчайлд, – представил его Клэрмонт.

Пирс кивнул, а затем с некоторым интересом посмотрел на молодую женщину, сидевшую слева от Клэрмонта. Ей было лет 25, у нее было бледное лицо и таинственно‑темные с дымным оттенком глаза. Волосы – по крайней мере, насколько их было видно из‑под широкополой шляпы – были черными, как смоль. Она сидела в пальто серого цвета и слегка поеживалась. Владелец «Имперского отеля» считал, что его доходы не позволяют ему слишком расточительно расходовать топливо.

Клэрмонт представил и ее:

– Мисс Марика Фэрчайлд, племянница губернатора. Она едет к своему отцу, коменданту форта Гумбольдт. Затем он качнул головой, указывая на того, что сидел левее. – Адъютант губернатора и офицер связи майор Бернард О'Брайен...

Он внезапно замолчал и с любопытством посмотрел на Пирса. Тот в свою очередь впился глазами в О'Брайена, грубоватого, загорелого человека с пухлым и веселым лицом.