Лицо О'Брайена излучало светлую улыбку.

– Сержант Пирс! Тот самый Натан Пирс! Ни за что бы вас не узнал! Ведь там, в Чаттануга у вас была борода...

– Почти такой же длины, как ваша лейтенант.

– Майор, – О'Брайен произнес это с шутливой строгостью, а потом печально добавил:

– Повышение приходит не скоро, но приходит... Натан Пирс! Отважный разведчик, знаменитый на всю армию! Смелый борец против индейцев, лучший стрелок...

Голос Пирса звучал сухо:

– За исключением вас, майор! За исключением вас. Вспомните тот день...

Обняв друг друга за плечи и, видимо, совершенно забыв об остальных присутствующих, оба направились к стойке, столь нелепой по конструкции, что она против вашей воли вызывала у вас восхищение своим дешевым величием. Несмотря на ненадежность этой конструкции, Пирс не побоялся облокотиться на эту стойку и послать соответствующие сигналы поглощенному стаканами бармену, после чего друзья углубились в тихую, захватившую их беседу.

Пятеро за столом некоторое время молчали. Потом Марика Фэрчайлд озабоченно промолвила:

– Что имел в виду шериф, говоря «за исключением вас?» Ведь они говорили о разведке, о борьбе с индейцами и о стрельбе, а все что умеет майор – это заполнять бланки, петь ирландские песни, рассказывать страшные истории и... и...

– ...и убивать людей лучше, чем кто‑либо из тех, того я знаю. Вы согласны со мной губернатор?

– Согласен, – губернатор положил руку на плечо племянницы. О'Брайен, дорогая, был один из самых заслуженных офицеров во время войны между штатами. Нужно было видеть его сноровку в стрельбе из ружья или ручной пушки, чтобы поверить чудесам, на которые он был способен. О'Брайен – мой адъютант, это правда, но адъютант особого рода. В этих горных штатах политика, а я в конце концов политик, имеет тенденцию – как бы сказать? принимать физический характер. Но пока рядом со мной О'Брайен, перспектива насилия меня мало интересует.

– Вы хотите сказать, что у вас есть враги?

– Враги? – губернатор переспросил это таким тоном, который был весьма похож на рычание. – Покажите мне губернатора западнее Миссисипи, который бы утверждал, что у него нет врагов, и тогда я покажу вам отъявленного лжеца!

Марика нерешительно посмотрела на него и перевела взгляд на широкую спину О'Брайена. На ее личике появилось выражение недоверия. Она хотела что‑то сказать, но передумала, так как в этот момент майор и шериф, держа стаканы в руке, направились обратно к столу. Теперь они говорили серьезно, а Пирс даже раздраженно. О'Брайен старался сохранить примирительный тон.

– Но вы же знаете, О'Брайен, что за человек этот Сепп Кэлхаун, черт возьми! – возмутился Пирс. – Если кто и заслуживает виселицы, так это он.

Он убивал, грабил почтовые кареты и поезда, подстрекал к вооруженным распрям, продавая оружие и виски индейцам!

– Мы все знаем, что это за тип! – примирительно произнес майор. – Да, Кэлхаун заслуживает виселицы в первую очередь. И он все‑таки попадет на виселицу!

– Сперва он должен попасть в руки закона. А закон – это я, а отнюдь не вы и не ваша компания. И он уже там под стражей! В форте Гумбольдт...

Все, чего я хочу, это забрать его.