– Но ведь вашего помощника, кажется, зовут Джексон? Так зовут кочегара?
– Ох, уж этот мой язык! – сокрушенно сказал Банлон. – Никак не научусь держать его на привязи. Мне помогал Генри... Джексон... э‑э‑э... помог нам позднее, после того...
– После чего?
– После того, как вернулся из города с пивом, – блестящие голубые глаза машиниста встревоженно смотрели на Клэрмонта. – Надеюсь, полковник, вы ничего не имеете против?
Клэрмонт не стал вникать в детали.
– Вы – служащие железнодорожной компании, а не мои солдаты. Мне безразлично, что вы делаете, лишь бы не пили слишком много и не бросили бы нас с одного из тех хлипких мостов в этих проклятых горах! – он собрался было спуститься вниз, но потом снова повернулся к машинисту. – Вы не видели капитана Оукленда или лейтенанта Ньювелла?
– Откровенно говоря, видел и того и другого. Они останавливались тут, чтобы поболтать со мной и Генри, а потом направились в город.
– Не сказали, куда именно?
– К сожалению, нет, сэр.
– Ну, все равно спасибо! – Клэрмонт слез с локомотива и глянул вдоль состава туда, где Белью седлал коня и окликнул его. – Скажите наряду, что они в городе!
Белью отдал честь.
В салуне О'Брайен и Пирс уже отошли от стойки. Пирс сунул свои объявления со словами «Разыскивается...» обратно в конверт. Внезапно оба резко остановились: из дальнего конца салуна раздался гневный окрик. Из‑за стола, за которым играли в карты, поднялся человек, одетый в молескиновые брюки и куртку, выглядевшие так, словно он получил их в наследство от деда. В правой руке он держал нечто похожее на маленькую пушку – так вполне справедливо можно было назвать его кольт – в то время, как левая рука пригвоздила к столу левую кисть человека, сидевшего за столом против него. Лицо сидевшего было в тени и к тому же полузакрыто высоко поднятым воротником из овчины и низкой надвинутой на лоб шапкой.
Пирс приблизился к столу и мягко осведомился:
– Что случилось, Гэрритти?
Вместо ответа тот придвинул пистолет к лицу сидящего.
– Скользкие пальчики у этого типа, шериф! Обманом вытянул из меня сто двадцать долларов, и всего за пятнадцать минут!
Дверь салуна открылась и вошел Клэрмонт. Пирс быстро обернулся, скорее инстинктивно, чем из любопытства. Полковник на миг задержался, оценил происходящее и не колеблясь направился к нему.
Пирс снова обратился к Гэрритти:
– Может быть, он просто хороший игрок?
– Хороший? – Гэрритти улыбнулся. – Можно даже сказать блестящий! Но меня не проведешь, шериф! Ведь я играю в карты уже пятьдесят лет!
Пирс кивнул.
– Я сам стал беднее после встречи с вами за карточным столом.
Пленник Гэрритти тщетно пытался высвободиться, но где ему было с ним тягаться. Тот вывернул его руку ладонью вверх, так что все его карты оказались на виду. Среди них красовался червонный туз.
– На мой взгляд, вполне честные карты, – заметил Пирс.
– Я бы не употреблял слово «честные», – проворчал Гэрритти и кивком указал на карты оставшиеся в колоде. – Где‑то в середине, шериф.
Тот взял остаток колоды и стал перебирать карты, всматриваясь в них.
Внезапно он остановился и поднял правую руку, в колоде был еще один червонный туз. Пирс положил карту на стол рубашкой вверх, взял из рук человека еще одного туза и положил рядом, также лицевой стороной вниз. Обе «рубашки» были одинаковыми.
– Две одинаковые колоды... Откуда они взялись? – поинтересовался Пирс.
– Я вам подскажу, – голос Гэрритти и так был достаточно мрачен, но звучавшие в нем нотки были и того хуже. |