Внушение не помогало. Она не могла побороть свой страх.

В темноте ей было трудно дышать, пот заливал лицо, мурашки покрывали все тело. Жуткий, первобытный страх накатывал волна за волной…

Она уже не сознавала, что делает. Обезумев от ужаса, она откинула назад голову и завопила.

Дверь распахнулась. Скай смутно различила свет, увидела мужскую фигуру – силуэт, окруженный сиянием.

Ястреб стремительно вошел, опустился на пол возле нее. Скай не знала, сколько времени провела в темноте, опутанная паутиной страха. Она чувствовала, что он обнимает ее, но продолжала дрожать. Он убаюкивал ее, но она все так же смотрела перед собой широко открытыми глазами. Он поднял ее, прижал к себе и зажег лампы.

Сидя вместе с ней на койке, он что-то нашептывал. Слов она не разбирала, но его голос имел волшебную силу. Понемногу ледяной озноб отступил. Она перестала дрожать, закрыла глаза и доверчиво приникла к нему, тихо всхлипывая.

– Все в порядке, все хорошо, я здесь, – шепнул он, касаясь ее волос.

Наверное, именно тогда все для нее изменилось – навсегда. Не важно, что произойдет между ними в дальнейшем, будет ли страх, гнев или ненависть жечь ее душу, – она никогда не забудет этого мгновения.

– Чего вы боитесь больше, чем смерти? – тихонько пробормотал он.

– Темноты, – слабо сказала она.

– Почему?

Но она не могла ответить, и он не стал настаивать, только вздохнул. Внезапно его мышцы напряглись, словно он собирался встать. Она вцепилась в его рубашку. Он накрыл ее пальцы ладонью:

– Все в порядке. Я здесь.

Ястреб уложил ее в постель и подошел к столику. Через секунду он вернулся, приподнял ее голову и поднес к ее губам стакан с бренди. Потом сел на койку, прислонился к стене и пристроил ее голову у себя на коленях. Он отпил бренди сам и предложил Скай. На этот раз она сделала хороший глоток. Бренди обожгло все внутри, согрело ее. Она перевела дыхание, откинулась назад и плотно сомкнула ресницы.

Капитан разглядывал совершенный овал ее лица, нежную кожу, побледневшие губы. Он нежно обвел их пальцем. Ее аквамариновые глаза открылись, губы чуть задрожали.

– Мне очень жаль вашего француза, – прошептала она. – Он был такой добрый.

– Мне тоже жаль его. Он был хороший человек.

– Он был пиратом, – серьезно сказала она. – По крайней мере теперь ему не придется идти на виселицу.

– Как мне? – спросил он мягко.

– Да, – тихо произнесла она, опуская ресницы.

Ястреб взболтнул остаток бренди в хрустальном стакане, улыбнулся и выпрямился. Он нужен на палубе. Он не хотел пробираться через рифы в темноте – немало беспечных капитанов потеряли свои суда, а порой и жизнь, на этих проклятых кораллах, – значит, ему предстояло быть начеку до рассвета. Утром он выяснит, остается ли в силе деловое соглашение, которое он заключил со Стоукером, а затем, воспользовавшись послеполуденным приливом, поспешит на Бон-Кей.

Но как не хочется уходить от нее… Он вновь погладил ее волосы. Они были спутанными и мокрыми, но все равно прекрасными, цвета солнечного заката.

Она не пошевелилась от его прикосновения. Он еще немного подождал, потом опустил ее на подушку и подошел к бюро. Налил в стакан еще на два пальца бренди, быстро проглотил и возвратился на палубу, к своим обязанностям.

Когда Скай проснулась, каюту заливал дневной свет, шторы были широко раздвинуты.

Она с трудом поднялась. Тело и волосы у нее были покрыты слоем морской соли.

Она встала с койки и поспешила к окнам. Судно быстро скользило по воде.