– Этьен, а есть кто‑то в вашей организации, кому ты полностью доверяешь? Как у пиратов вообще обстоят дела с близкими друзьями? Такие существуют, или сам дух планеты истребил подобное понятие?

– Скорее уж наоборот. Одним из самых страшных грехов у нас считается предательство, а дружба священна, почти как родственные отношения, которые в силу специфики организации возникают не так часто.

– Ты не ответил на мой первый вопрос.

– Кто мои друзья? Зачем тебе это? Твое неуемное любопытство требует пищи?

– Не в этом дело. – Я вздохнула. – Просто хотелось бы знать, к кому обратиться за помощью, если что‑то пойдет не так…

– Не слишком убедительно, но ладно, слушай: людей, которым я безоговорочно доверяю,–трое. К первому, правда, ты вряд ли сможешь обратиться – он капитан крейсера «Сирокко» Стив Келсо, да и второй ненамного доступнее – Томас Маккензи, шеф‑повар с герцогского «Прометея».

– У герцога Венелоа поваром мужчина? – изумилась я.

– На «Прометее» вообще нет женщин. Адмирал считает, что от них одни неприятности.

– И судя по тону, ты с ним абсолютно согласен.

– Обращаю твое внимание, на моем корабле достаточно женщин. Так что выстрел мимо.

Я минуту пообижалась, но потом не выдержала:

– А третий? Это ему ты посылал запрос о персонале станции «Бантам»?

– Да. Мой ближайший друг Дмитрий Иванов.

– И чем занимается этот Дмитрий? До него тоже сложно добраться?

– Зависит от… Территориально – проще простого, он редко покидает главную базу. Но зайти к нему на работу и сказать: «Привет от Этьена Парда» – тебе не удастся никогда.

– И что же это за работа такая? Опочивальня Ренаддо Венелоа?

Этьен споткнулся о корень.

– Тебе никогда не говорили, что твои шутки пошлые?

– Раз тысячу, – проинформировала я.

– Ладно, горбатого могила исправит. А не пустят тебя в штаб пиратской контрразведки, где, собственно, Дмитрий и работает.

– Он женат?

– Это‑то тебе зачем?

– Интересно, каким образом информация о твоем запросе стала доступна неприятелю, а жена – самый распространенный вариант.

– Нет, он не женат, но…– Этьен запнулся на полуслове и остановился. – Слышишь?

Я кивнула:

– Угу. – Шум флаера раздавался более чем отчетливо.

Еще секунду Этьен крутил головой, выбирая направление, потом спросил:

– Как твоя нога?

– В порядке.

– Тогда бежим. Причем быстро, и постарайся не спотыкаться о корни, змей или местный аналог крокодила.

– А они тут водятся?

– На экваторе… тьфу… опять ты о глупостях. Вперед!

«Ничего себе глупости? И с каких это пор большие и зубастые крокодилы стали глупостями», – ворчала я про себя, с изяществом вышеупомянутого пресмыкающегося переваливаясь через очередное препятствие. Перемещаться бегом по джунглям – то еще удовольствие (а я имела глупость жаловаться, как тяжело идти по ним пешком, пусть и быстро!), поэтому уже через десять минут я взмокла и окончательно запыхалась, но Этьен, нагруженный рюкзаком и подрастающим тигром, несся вперед неумолимо, неутомимо и прочее неу‑, исключая разве что неуклюже. Оказавшись на почтительном расстоянии от места старта, у очередных зарослей колючего кустарника, мы наконец остановились.

Я обессиленно привалилась к ближайшему стволу в попытках отдышаться, а Этьен укоризненно оглядел сию жалкую картину и сердобольно пообещал:

– На пять минут отдыха можешь твердо рассчитывать.