Метелкин хотел встать, но президент сделал жест рукой, подошел и присел в соседнее кресло.

— Пожалуйста, в двух словах. Суть вопроса.

— Сейчас в Москве проходит крупномасштабная операция по ликвидации притонов, которыми пользовались высокопоставленные чиновники. Боясь быть скомпрометированными, они сделают все, чтобы закрыть дело. И я вас уверяю, их положение и вес позволят им это. У меня есть оригиналы видеозаписей. Если вы лично просмотрите их, то будете знать куда больше о своих приближенных, чем до сих пор. Речь идет не только о притонах, но и о зверских убийствах женщин, наркотиках и похищениях малолетних девочек. Подробный доклад на эту тему прилагается к пленкам. Доверить материалы можно только вам лично. Уверяю вас, что это не моя блажь, а мнение очень авторитетных и честных офицеров из следственных органов.

— Где ваши материалы?

— В моей машине. Сумка в багажнике.

— Хорошо. Я ознакомлюсь с ними лично. С вами пойдет мой человек, которому можно доверять, и возьмет сумку.

Президент встал, пожал Метелкину руку и удалился в ту же дверь. Один из его телохранителей остался. Он указал репортеру на другую дверь.

— Идемте. Сумку отдадите мне.

— С удовольствием.

Метелкин расплылся в улыбке. Обещанная бутылка коньяка главному редактору «Новостей» за аккредитацию на встречу тоже лежала в машине. Операция удалась. Деньги за коньяк не выброшены на ветер.

Рехнуться можно, сколько же операций проходило в один день! А на улице было тихо и светило солнышко. Народ радовался весне и пробивавшейся сквозь землю зеленой травке.

Кто-то смотрел на все открытым взглядом, другие — через розовые очки, но были и те, кто не снимал черных.

4.

Олигарх принял архитектора в одной из своих загородных резиденций по проекту, выполненному Поплавским. Юрий Емельяныч воспринял приглашение именно на эту виллу как добрый знак.

Но не все так просто, как ему хотелось. Тихвинский продолжал держать дистанцию.

— Наум Ильич, ситуация вышла из-под контроля. События последних дней, развивавшиеся столь стремительно, кончились для нас печально. Я пришел просить вас о помощи.

— Никакой трагедии я не вижу, дорогой Юрий Емельяныч. Скорее это закономерность.

Тихвинский всегда улыбался, даже если речь заходила о серьезных промахах в собственной работе. Поплавскому его улыбка действовала на нервы. Он и без того уже был на пределе и мог сорваться в любую секунду.

— Закономерность? — переспросил архитектор.

— Конечно. Все легко просчитывается. Землю и владения я не потерял. Они принадлежат надежным людям, которые сдали их в аренду клубу. Так что конфисковать собственность никто не может. Клуб принес мне то, на что я рассчитывал, вкладывая деньги в ваши идеи. Мне изначально было ясно, что ваша схема сгорит через пару лет. Но она продержалась на плаву больше трех лет. Затраченные деньги себя оправдали с лихвой. Не вижу повода для отчаяния.

— Вы меня не поняли. Речь идет о моем брате. Он арестован, и ему предъявлены страшные обвинения. Человек такого масштаба, как мой брат, не может закончить свои дни в застенках. Он гениальный ученый.

— Мне все известно, Юрий Емельяныч. Я имею надежные источники в министерстве внутренних дел и знаю, кого и в чем обвинили и чем это грозит обвиняемым. Но что вы от меня хотите?

— Ваше влияние, положение и статус могут изменить ситуацию.

— Вы хотите, чтобы я использовал шантаж ради освобождения серийного убийцы и тем самым раскрыл свои карты? Я не для этих целей собирал досье на чиновников, чтобы использовать козыри в неприглядной игре. Нет, увольте. Я вам не помощник в этих делах.

— Хотите отойти в сторону?

— Я иду только вперед.