|
Внутренний конфликт неумолимо нарастал. Но каждый раз, когда он решал отказаться от своих планов, Джон Доу начинал его уговаривать, льстить ему, напоминать о том, сколь велика его доля добычи, доказывать ему беспочвенность его страхов. И Барксдейл понимал, что тот прав. Возможно, когда все закончится, думал он, он найдет способ связаться с Сарой, все ей объяснить. И может быть — как ему хотелось верить, — он даже сумеет убедить ее отправиться вместе с ним на Мадейру, зеленый кусочек рая среди лазурного моря, и… Но в этот момент поток мыслей начал причинять ему слишком сильную душевную боль. Барксдейл тряхнул головой и снова начал расхаживать по камере. Он едва не рассказал ей обо всем тогда, у постели Джорджии Уорн. Он готов был попросить у нее прощения, умолять ее отправиться с ним. Но здесь, в камере, он понял, что обманывал сам себя. Сара никогда не смогла бы простить того, что он предал ее и, что, с ее точки зрения, вероятно, было даже хуже, ее парк. Оставалось лишь надеяться, что она сможет найти счастье с другим — и даже, может быть, несмотря на все ее возражения, с Эндрю Уорном. Он вспомнил, что она рассказывала про Джона Доу, про то, как он словно заглядывал ей в душу, говорил в точности то, что она хотела услышать. То же произошло и с ним самим. Джон Доу производил впечатление чистокровного британца, каким Барксдейлу всегда втайне хотелось быть. Его манеры были безупречны. Он относился к Фреду как к равному и по социальному положению, и по интеллекту. Для Барксдейла оказалось немалым сюрпризом, когда он в конце концов узнал, что все его поведение — лишь игра, обман. Затем последовали новые неожиданности. На «Ноттингхиллских гонках» пострадал мальчик — этого не должно было случиться. Джон Доу сожалел об этом, заверяя его, что больше подобных сбоев не будет. Но самый крупный сюрприз случился сегодня, когда на неделю раньше появился Эндрю Уорн. Естественно, приезда ученого следовало ожидать. Сама суть плана предполагала, что он рано или поздно появится, чтобы отладить метасеть. Это была идея Барксдейла — использовать команду Джона Доу, чтобы, изображая сотрудников БПК, внедрить шпионскую программу в сеть Утопии. Джон Доу придумал остроумный план, поручив Взломщику Джеку изображать хакера, который пытался извне проникнуть за брандмауэр Утопии, стараясь его взломать. Его атаки, естественно, оказались безуспешными, но дали желаемый результат. Руководство Утопии потребовало немедленных действий, что позволило Барксдейлу привлечь БПК — вернее, поддельную БПК — по распоряжению кого-то другого, что оставляло его вне всяких подозрений. А привычная секретность, царившая среди руководства, дала ему возможность самому задействовать все необходимые контакты. Цикл выставления счетов в Утопии составлял десять недель, и в конце концов кто-то поинтересовался бы, почему «Безопасность под ключ» так и не прислала счет за свои услуги. Но к тому времени обо всей операции и роли в ней самого Барксдейла давно бы уже знали. А Барксдейл оказался бы уже очень далеко. Уорна ждали через неделю. Но вместо этого он приехал сегодня утром, в самый неудачный момент. Именно тогда у Барксдейла появились первые по-настоящему дурные предчувствия. Но теперь, естественно, любезные заверения Джона Доу сменились неприкрытыми угрозами. Он больше не пытался скрывать свое презрительное отношение к Барксдейлу. Даже его собственные ссылки на Шекспира приобрели циничный, насмешливый оттенок. Так что ничего не оставалось, кроме как продолжать операцию, несмотря на ощущение, что… В коридоре послышался шум — Взломщик Джек возвращался из туалета. «Долго же он там просидел», — равнодушно подумал Барксдейл. В замке лязгнул ключ, открылась дверь. Повернувшись, Барксдейл увидел Линдберга, который стоял в дверях, положив одну руку на дубинку, а другой держась за дверную ручку. |
