|
— Как могло все столь быстро перемениться? Такое ощущение, будто мне никак не поймать свой шанс…» Послышались гудение моторов и громкое металлическое тявканье. Непоседа катался вперед и назад по середине лаборатории, словно что-то искал. Затем он остановился перед рядом флуоресцентных ламп. — Что он делает? — спросила Терри. — Заряжает солнечные батареи. Поскольку его аватар — которым в последнее время является Джорджия — не двигается, он находится в состоянии ожидания, выполняя фоновые задачи вроде поиска самого яркого источника света и движения к нему. Помните институтский курс кибернетики? Черепашку Грея Уолтера[27], ее примитивное поведение с поиском и избеганием света? Тут то же самое. Терри наблюдала за роботом, неподвижно застывшим под лампами. — Он полностью автономен? Если бы он был подключен к метасети, я бы об этом знала. — Да. — Как я понимаю, он использует для поиска пути алгоритм А-стар? Как вам удалось обойтись без обычных зигзагов? — Добавил кое-какую постобработку. — А его архитектура полностью основана на реакции на внешние раздражители? Скорее всего, да, учитывая всю ту обработку случайных данных, которой бедняге приходится заниматься. — Верно. Но иерархическое ядро придает ему некоторые личные черты, делает его поведение более реалистичным. Хотя далеко не всегда он ведет себя так, как от него ожидают. Порой он бывает просто невыносим. Он посмотрел на Терри. Она явно хорошо разбиралась в своей области. Сообщество специалистов по робототехнике делилось на два лагеря. Представители старшего поколения верили в создание роботов с «жестким» искусственным интеллектом — высокоструктурированных иерархических систем с заранее определенными внутренними моделями мира и жестко заданными представлениями об этом мире. Сторонники более нового течения — к числу вызывающих споры лидеров которого принадлежал Уорн — верили, что будущее за робототехникой, основанной на поведении, — системами, действия которых базировались на том, что подсказывали им их датчики, а не на готовых инструкциях. — Есть в нем нечто тревожащее, — сказала Терри. — Словно никогда заранее не знаешь, как он поступит. И почему он такой большой? — Когда я его впервые собрал, компоненты еще не были столь миниатюрными, как сейчас. За прошедшие годы я поменял множество деталей, и в итоге вес его уменьшился вдвое, освободилось место для более мощных моторов и приводов. Вот почему он такой проворный, в числе прочего. — Уорн посмотрел на нее. — Вы говорите так, будто никогда его раньше не видели. — Только на расстоянии. Он стоял в углу кабинета Сары Боутрайт. Или, может быть, Барксдейла — не помню. Уорн вздохнул. Почему-то его это не удивило. — Расскажите мне про Фреда Барксдейла, — попросил он. — Что он за человек? — В общем… он обаятельный, вежливый, воспитанный, обходительный… Если, конечно, вам нравятся такие черты в людях. Может часами цитировать Шекспира. Все женщины в системном отделе от него без ума. Собственно, именно потому ко мне это не относится. Ученый усмехнулся. — По слухам, у него роман с Сарой Боутрайт, — продолжила она. Смех застыл на губах Уорна. Он посмотрел на Терри, и ему показалось, что в ее голосе прозвучали ехидные нотки. — Не беспокойтесь, доктор Уорн, — сказала она. |
