Кстати, Джордж шутливо говорил, что если даже из их попытки ничего не выйдет, то она, по крайней мере, станет приятным утренним развлечением. Если же они потерпят неудачу, то едва ли тюремщики будут им мстить. Товар может, конечно, взбунтоваться, но виленджи слишком корыстолюбивы, чтобы ставить под удар возможную прибыль. Правда, Джордж не стал напоминать себе, что виленджи могли наказать всех, не причиняя непоправимых физических увечий.

Сегодня заговорщики собрались в загоне Уокера и Джорджа, в уютном кусочке Сьерра-Невады. Пока Браук производил маскирующий шум исполнением двенадцатой части саги об Анаарги, остальные трое расположились на тенистом берегу озера Коули, у самой кромки воды. Альпийский воздух был слишком сух для Скви, и она соглашалась участвовать в разговоре, только наполовину погрузившись в освежающую прохладу озера. Уокер сел рядом, а Джордж устроился у него на коленях. Все трое изо всех сил делали вид, что внимают оживленному вокальному представлению, устроенному размахивающим щупальцами неистовым туукали.

Несмотря на свою внешнюю бесстрастность, Скви действительно с увлечением принялась изучать план Уокера.

— Для того чтобы он имел хотя бы минимальные шансы на успех, виленджи должны быть очень сильно заняты в тот момент, когда мы начнем.

Джордж кивнул:

— Чем больше дерущаяся свора собак, тем легче хладнокровному псу ускользнуть с самым большим куском падали.

Уставившись невидящим взглядом в сторону приплясывающего и ревущего Браука, Уокер в действительности обратил все свое внимание на двух сотоварищей:

— Мы не должны никому говорить о наших планах. Никогда не знаешь, кто может тебя выдать.

Джордж нахмурился:

— Но тогда каким образом мы сможем уговорить остальных пленников на отвлекающий маневр?

— Ничего им не говоря, мой маленький неуклюжий четвероногий друг, — тихо проговорила Скви. — Они сами совершат его только потому, что никто не будет ими руководить. Человек Уокер совершенно прав. Посвяти кого-то одного в детали плана, и завтра об этом будут знать все. Не сомневаюсь, что это приведет к краху нашего замысла. — Хрящи глазницы не позволяли Скви поворачивать глаза, поэтому она всем телом повернулась к товарищам.

— Мы можем пустить слух — который, конечно, не будет исходить ни от одного из нас, — якобы кто-то сказал, что в какой-то определенный день, без всякого предупреждения, будут сняты все барьеры, ограждающие загоны. Распространитель слуха, естественно, не будет знать, по какой причине это произойдет. Возможно, это связано с текущим ремонтом системы энергоснабжения. Собственно, причина не важна для пленников. Единственное, что их будет интересовать, — это когда отключат поле.

— Когда или если это произойдет, каждый будет волен реагировать на это событие как ему заблагорассудится, — продолжил ее мысль Уокер, — некоторые вообще ничего не будут делать. Другие войдут на пару шагов в коридор, а потом выбегут обратно, в привычное окружение. Найдутся, однако, и такие — и их, надеюсь, будет немало, — кто решит прорваться в коридор как можно дальше.

От сидения на холодной земле у Уокера отчаянно мерз зад, но он боялся встать, чтобы не заговорить от этого громче и не привлечь внимание виленджи. Он остался сидеть и, дрожа от холода, продолжал шепотом излагать товарищам свои мысли:

— Если даже виленджи узнают о слухе или подслушают разговоры о нем, то, в конце концов, это всего лишь слух. Скорее всего, они его проигнорируют.