Постояла я в нерешительности и приоткрыл ближайшую отпертую дверь. Там оказалась бухгалтерия другого фильма. 

 

Выбрала лицо посимпатичнее и объяснила, в чем дело. 

 

- А-а. Попов здесь не сидит. Он внизу в павильоне... А может, еще где. 

 

В этот момент раскрылась дверь, и вышла молодая женщина в платье времен Пушкина. Она шла, никого не видя, прямо к телефону. За ней быстро семенила толстенькая коротконожка с меховым палантином в руках. 

 

- Вот они вас и захватят, посидите пока,- сказала мне бухгалтерша. 

 

- Тише! Умоляю, тише,- простонала коротконожка,- артистка в образе. 

 

Все затаили дыхание и смотрели, как "артистка в образе" с отрешенным лицом говорила по телефону. 

 

- Солнышко,- ворковала она,- ты не жди меня вечером. Съемки будут до полночи. Котлеты в холодильнике, поджарь себе. Пей чай с лимоном и жди, когда приду. 

 

На меня напал неудержимый смех. От попыток сдержать его я, наверно, посинела. Теперь все смотрели не на артистку, а на меня. Я скорее встала. Бухгалтерша попросила отвести меня к Попову. 

 

Я пошла за артисткой, размышляя над тем, выведут ли ее из образа "котлеты в холодильнике". Коротконожка на ходу пыталась накинуть палантин на плечи актрисы, и ей это никак не удавалось, так как артистка шла, не останавливаясь, походкой начала девятнадцатого века. 

 

Потом мы втроем зашли в лифт. Пока мы спускались, я разглядывала красивое отрешенное лицо и думала: неужели и за Шурой когда-нибудь будут так ухаживать, чтобы она не вышла из образа? 

 

В павильоне Попова тоже не было. Там шли съемки. В общем, я искала этого загадочного Попова часа два, пока мне кто-то не сказал, что он в буфете, и не растолковал, где это находится. Попов сидел в углу и пил черный кофе. Мужчина лет тридцати шести, в очках, пуловере, большелобый, черноволосый. У него было смуглое, сужающееся к подбородку лицо, на котором выделялись угрюмые серые глаза и резко очерченные губы. 

 

Я почему-то оробела, неловко представилась, сославшись на его друга. 

 

- Пейте кофе,- сказал он коротко, словно давно меня знал, и крикнул буфетчице, чтоб дала еще два стакана. 

 

Я, обжигаясь, выпила, хотя терпеть не могу кофе без молока. 

 

Только я допила Попов встал и стал пробираться между столиками к двери. Я кинулась за ним. Он долго в задумчивости бродил по каким-то лестницам, коридорам, я шла за ним не отставая. Один раз навстречу нам попался цыганский табор в полном состав? - явно мчались в буфет, другой раз - целая банда маленьких беспризорников. Они шли за пожилой женщиной в очках и втихомолку награждали друг друга тумаками. Тоже, наверное, чтоб не выйти из образа... 

 

Наконец Попов привел меня в тесный, узкий кабинетик, обставленный довольно скромно. Но на столе стоял магнитофон - то, что мне и требовалось, 

 

Попов сел на диван и, выразительно взглянув на меня, похлопал рукой по сиденью дивана, точь-в-точь, как зовут кошку, чтоб она, вспрыгнув, села рядом. 

 

Я села. Раскрыла сумку и выложила на стол свой "реквизит". 

 

- Что это? - буркнул он. 

 

- Фотографии Александры Скомороховой, магнитофонные записи ее голоса и немой самодельный фильм. С чего начнем? 

 

- Магнитофон.