Изменить размер шрифта - +

   Ректор, вдовец, классическая красота которого делала его предметом вожделения старых дев, был, по словам Дины, в ужасе от этих двух женщин, интерес которых к делам прихода принимал угрожающие размеры. Элеонора Прентайс вела себя с ректором скромно и застенчиво. Она разговаривала с ним нежным воркующим голоском и частенько мелодично посмеивалась. Идрис Кампанула говорила с ним как собственница, грубовато-добродушно, называла его “мой дорогой человек” и смотрела на ректора таким откровенным взглядом, от которого тот начинал смущённо моргать и который вызывал в душе его дочери бурю противоречивых эмоций, где отвращение смешивалось с сочувствием.

   Генри повесил шубу Идрис Кампанула на крючок и поспешил к Дине. Он знал Дину с самого детства, но, учась в Оксфорде, и позднее, проходя военную службу, редко её видел.К тому времени, как он вернулся в Пен Куко, Дина окончила театральные курсы и ей удалось поступить в небольшую труппу, где она проработала шесть месяцев. Затем труппа распалась и Дина, уже будучи актрисой, вернулась домой. Три недели назад Генри неожиданно встретил её на холмах за Клаудифолдом, и вслед за Этой встречей пришла любовь. Ему показалось, что он впервые увидел Дину. Он до сих пор был полон изумлённого восторга от этого открытия. Встречать её взгляд, говорить с ней, стоять рядом с ней — все это погружало его в море блаженства. Его сны были полны любви, и когда он просыпался, то продолжал думать о ней и наяву. “Дина — моё единственное желание”, — говорил он себе. Но так как он не был абсолютно уверен, что Дина тоже любит его, то боялся признаться ей в своих чувствах. И только вчера, в очаровательной старой гостиной в доме ректора, когда Дина так доверчиво смотрела ему в глаза, он начал говорить о своей любви. А потом через приоткрытую дверь он увидел Элеонору, её неподвижный силуэт, застывший в тёмном холле. В следующий момент её увидела Дина и, не говоря ни слова Генри, вышла и поздоровалась с ней. Генри пулей вылетел из дома и приехал в Пен Куко с побелевшим от гнева лицом. С тех пор он ещё не разговаривал с Диной и теперь с тревогой смотрел на неё. Её большие глаза улыбнулись ему.

   — Дина…

   — Генри…

   — Когда я смогу увидеть тебя?

   — Ты видишь меня сейчас, — ответила Дина.

   — Наедине. Пожалуйста!

   — Я не знаю. Что-нибудь случилось?

   — Элеонора.

   — О, Господи! — воскликнула Дина.

   — Мне нужно поговорить с тобой. За Клаудифолдом, где мы встретились в то утро, — завтра, пораньше. Дина, ты придёшь?

   — Хорошо, — сказала Дина. — Если смогу.

   До их сознания донёсся звук голоса Идрис Кампанула. Генри вдруг понял, что она о чем-то его спрашивает.

   — Прошу прощения, — начал он. — Боюсь, что я…

   — Итак, Генри, — перебила она, — куда нам теперь идти? Ты забываешь о своих обязанностях, секретничая с Диной.

   И она громко рассмеялась, издав резкий звук, похожий на крик осла.

   — Пожалуйста, пройдите в кабинет, — сказал Генри. — Будьте добры. Мы идём за вами.

   Она вошла в кабинет, пожала руку Джоуслину и небрежно чмокнула Элеонору Прентайс.

   — А где доктор Темплетт? — спросила она.

   — Он ещё не приехал, — ответила мисс Прентайс. — Мы должны всегда быть снисходительны к медицинским работникам, не так ли?

   — Он сейчас на той стороне Клаудифолда, — сказал ректор.

Быстрый переход