Нет, не может быть, чтобы Олег…

— Отпустите меня! — снова потребовал Гершберг тонким, дрожащим голосом. — Я все вам сказал! Разбирайтесь дальше сами!

— Слушай! — воскликнул вдруг Олег. — А может это твой снотворец хренов учудил, а?! Может, это он сам там веселился, а потом…

— Чудесная теория, если бы не одно маленькое «но» — Кирилл мертв уже больше двух недель!

— Это всего лишь твои слова! — заявил Кривцов, раскачиваясь вперед-назад и стукаясь спиной о стену. — Может вы с ним заодно! И он сейчас прискачет спасать своего коллегу! Или поджидает момент, чтобы убрать ненужного свидетеля, а потом и всех нас перещелкать!

— Идиот! — взвыл Гершберг, вскакивая. — Кирилл умер! Он умер! Что за дикие предположения?!

Алина смотревшая на него, внезапно поверила ему. Гершберг был слишком напуган. Потом она почему-то подумала о человеке с разноцветными глазами, о «Кирилле Иванове», который всю жизнь тренировался в искусстве управления снами. Всю жизнь он спал… Но когда же он жил?

— Ну, вы-то знаете, кто из нас? Вы должны ведь были его вычислить! — она обвела взглядом лица остальных, потом снова посмотрела на Григория Даниловича. — Вы ведь знаете, кто он, не так ли?

Гершберг замотал головой и крепко сжал губы.

— Врет! — авторитетно заявил Петр. — Он боится! Боишься, Гершберг?!

— Да, я боюсь, — просто ответил тот и опустился обратно на стул. — Не такой я дурак, чтоб выдавать его!

— Да мы тебя сейчас порвем, на фиг, если ты не скажешь! — заорал Кривцов, и Григорий Данилович жалко улыбнулся.

— Ну и что? Вы не понимаете — все еще не понимаете. Вы меня просто убьете. Всего один раз. Он может сделать нечто гораздо более ужасное. Не просто убить и не просто один раз.

— С меня хватит! — вдруг заявила Марина и быстрыми шагами направилась в сторону выхода. Но тут же остановилась, глядя на спину Воробьева, который, незаметно для остальных, переместился к дверному проему и теперь загораживал его, сунув одну руку в карман куртки и глядя перед собой.

— Никто отсюда не выйдет, — произнес он и медленно повернулся. На его лицо легла тень, и Алина вдруг похолодела, глядя на его губы, сложившиеся в недобрую улыбку, на суженные, поблескивающие из-под ресниц глаза, на лицо, кажущееся чужим и очень, очень опасным. Единственный человек, которого ей и в голову не пришло подозревать.

Он мастер. Он может быть кем угодно…

Он мастер.

Приоткрыв рот, Алина отшатнулась назад. В тот же момент Виталий чуть переместился, так что на его лицо упал свет, и она внезапно поняла, что тень, страх и собственное глупое воображение сыграли с ней злую шутку. Лицо Виталия было таким же, как и прежде, губы были крепко сжаты, а в глазах сквозь тревогу проступала ошеломленная боль — он успел заметить ее взгляд и тоже все понял.

— Как ты могла?.. — произнес он хриплым, надтреснутым голосом. Потом его глаза стали холодными, и Виталий отвернулся. Алина задохнулась, осознав, что только что своими руками разрушила свой хрустальный, волшебный мир, о котором так мечтала и который не просуществовал и суток. Ей показалось, что она слышит, как на пол с печальным звоном ссыпаются мельчайшие сверкающие осколки.

— Никто отсюда не выйдет, — уже твердо повторил Виталий, — пока мы не разберемся, кто из нас фальшивка! Ясно! Так что разворачивайся!

— Но я-то могу уйти? — вопросил Гершберг, извлек из кармана платок и начал яростно вытирать с лица подсохшую кровь.