|
— Все что-то значит. Ничего не значит только твоя память. Я могу сейчас уйти, а ты останешься здесь. Что с того, что ты будешь знать, что это сон. Ничего не изменится, и все будет, как по-настоящему. Мать твоя будет в могиле, а ты будешь дряхлеть у своего компьютера — один, никому не нужный, и умирать ты тоже будешь в одиночестве — скажем, лет через двадцать — и тогда я приду и спрошу еще раз. А потом возьму и начну все сначала. Время здесь бесконечно, Жора. В реальности может пройти пять минут, а здесь — пятьдесят лет! Я бы мог показать тебе и другие миры, Вершинин, я бы мог убивать тебя в них много раз и многими способами, но это не так страшно, как то, чего ты всегда боялся — остаться совершенно один. Человек, живущий одиноко, существует только наполовину, как сказал французский лексикограф Пьер Буаст.
Жора пристально посмотрел на него, потом провел рукой по редеющим волосам и насмешливо произнес: — Рыбке все равно, в каком аквариуме плавать, Леха. Это все равно будут всего лишь аквариумы. Реки тебе не создать. Рано или поздно я пойму, где я и что со мной происходит на самом деле! Думаю, тебе проще меня убить. Мне от тебя ничего не нужно. — Ну и очень глупо! — заметил Лешка с искренним огорчением. — К счастью, выбираю здесь я, а не ты! А аквариумы, сударь, бывают очень разными. Ты поплавай вначале, а потом скажи — хочется ли тебе попасть в реку. Он резко вскочил, одним прыжком оказался возле кресла Жоры и встряхнул его за плечо: — Э-эй! Не спи!
* * * Жора вскинул голову и непонимающе огляделся, и тогда Виталий снова встряхнул его за плечо. — Не спи, говорю! Кунять в день собственного триумфа — это уже перебор! Наверное, ты выпил слишком много шампанского! — он кивнул на пустой бокал в Жориной руке. Вершинин усмехнулся и поставил бокал на поднос подскочившего к нему официанта. Олег, сунув руки в карманы потертых джинсов, которые он принципиально не желал менять на шикарные брюки, хотя вполне имел такую возможность, усмехнулся. — Шампанское! Никогда не понимал, что люди находят в этой шипучей кислятине! Пиво — вот что должны пить настоящие мужики! Даже художники! — Кривцов! — сердито сказала Алина, обернувшись и раздраженно дернув обнаженным плечом. — Бога ради, перестань вопить на весь зал! Ты пугаешь иностранных граждан и мешаешь даже мне! — Что пардон, то пардон! — отозвался Олег, сдвигая кепку на затылок, потом оглядел длинный зал, на стенах которого расположились бесчисленные картины, созерцаемые толпой тихо переговаривающихся людей. — Не, Жорка, вынужден признать — выставка что надо! Классные картины! И очень, очень много эротики! — он причмокнул губами, словно ребенок, с удовольствием сообщающий, что в мороженом очень, очень много шоколада. — А ты всех девушек с натуры рисовал? Слушай, познакомь хоть с одной, а?! — Если б все мои критики были настроены, как ты, я б уже был звездой мирового значения! — Жора засмеялся, с обожанием глядя на друзей. Виталий похлопал его по плечу. — Для нас ты всегда будешь звездой мирового значения, старик! Если б не ты, нас бы тут сейчас не было! Если б ты не смог проснуться и не прихлопнул бы этого урода… бог его знает, в какой психушке мы бы все сейчас обитали! — Если бы вообще обитали! — вставил Петр, прихлебывавший шампанское, словно воду, и Жора нахмурился. — Давайте не будем об этом больше, ладно?! Думаю, нам лучше совсем об этом забыть! — Может, ты и прав, — Олег пожал плечами. — Лешка мертв, Евсигнеев за решеткой, никто ничего не просек… Но все-таки мы имеем право время от времени выражать тебе свое восхищение! Жора, не выдержав, улыбнулся. |
