— А ты что не выходишь? — спросил Игорь, и отчего-то где-то в желудке у него екнуло. — Не хочется?

— Хочется, — серьезно призналась Аня. — Только я не знаю за кого. Одни слишком много работают, другие не работают вообще, третьи шляются по бабам… Все не то. Я хочу так выйти замуж, чтобы один раз и на всю жизнь, чтобы я знала — это серьезно, по-настоящему. А не устраивать трамтарарам, свадьба, тамада, все такое, а потом вопить, что этот говнюк претендует на мою родную квартиру.

— А как ты поймешь, что вот это — на всю жизнь, а эти все… не на всю? — не отставал Игорь.

— Я знаешь как думаю… — Аня сделала короткую паузу. — Что когда вот мы поругаемся и я решу: «Пусть будет так, как он хочет, — какая, на фиг, разница, если для него это так важно, значит, тому и быть», — и вот тогда я пойму, что нет такой штуки — мои интересы. Есть мы и наша жизнь.

Аня заглянула Игорю в глаза, словно ища ответа на свои слова.

— Ты так просто все объяснила, — сказал он, — что мне тут же захотелось с тобой поругаться.

— Сейчас или отложим на завтра? — нервничала Наташа.

Маша находилась в ступоре. Она никак не могла решиться — сегодня или завтра знакомить Игоря с Яной? Сегодня — перебор, но так не хватает времени!

Они сидели у Греты перед магическим зеркалом. Любовались на Игоря и Аню, рассекающих на троллейбусе. Грета читала дамский иронический детектив.

— Девочки, идите домой и ложитесь спать! — прикрикнула она. — Вы своими спорами меня с ума сведете! Куда его сейчас знакомить? Все уже спать давно хотят — что это за романтика с зевками и слипающимися глазами?

Неожиданно ведьмы ее послушались. Собрались и попрощались, пообещав вернуться утром. Грета вздохнула и так резко хлопнула за их спинами входной дверью, что девушки вздрогнули, как от подзатыльника.

Они молча брели по затихшему бульвару — угрюмые, недовольные, озабоченные.

— Смотри… — прервала молчание Наташа.

Маша оглянулась и заметила, что на одной из скамеек отдыхает велосипедист — загорелый молодой парень в хорошей спортивной одежде, с навороченным байком тысячи за полторы долларов, а над ним, едва удерживая молодого поджарого стаффордшира, нависает здоровенный, пьяный в дугу толстяк.

— Слышь, ты, дай покататься! — требовал толстопузый.

— Я… э… — мямлил молодой человек в растерянности.

Было заметно, что он напуган. Здоровяк явно не был расположен к отказу, да и собака, судя по мрачному рычанию, не одобряла неповиновения хозяину.

— Я отдам те, чё, не веришь? — оскорбился толстяк, а собака подскочила от возбуждения.

Девушки подошли ближе и встали рядом со скамейкой. И собака, и хозяин повернули к ним злые оскалившиеся морды и уставились узкими красными глазками.

— А эт чё за через плечо? — невнятно поинтересовался нахал.

— Слышь, ты, — подражая его выговору, обратилась Маша, — а дай ключи от квартиры.

— Чё? — переспросил здоровяк.

— Чё слышал, урод! — рявкнула Наташа. — Ключи давай! Я отдам, веришь мне?

Маша тем временем посмотрела собаке, рвавшейся из ошейника, прямо в глаза. Пес вдруг попятился, заскулил и плюхнулся на подогнувшиеся задние лапы. Она перевела взгляд на хозяина — и тот, бормоча извинения, дрожащими руками нащупал в кармане связку ключей и передал Наташе.