— А почему, интересно, я должна ей что-то говорить? — еще больше рассердилась Роза.

— Потому что она тебе позвонит, — небрежно бросила Маша и повесила трубку.

Она вынула карточку из телефона-автомата, оправила уродское васильково-синее платье в лимонных и красных цветах, поглубже вдохнула и направилась к бульвару. Было семь утра. Раннее, но уже горячее и нахальное солнце прорывалось сквозь деревья и норовило обжечь то щеку, то руку, то уголок обнаженного плеча. С лавочек поднимались забулдыги, которых сердитые дворники нещадно заметали пылью, окрестные жители спешили выгулять собак, торопились на службу молодые девушки в летних костюмах и юноши в белых рубашках. На Машу не обращали внимания — лишь какая-то расфуфыренная особа с презрением оглядела ее с ног до головы да молодой человек толкнул плечом и извинился, не обернувшись.

Маша добрела до фонтана, устроилась на скамейке с высокой спинкой, покопалась в сумочке, достала женский роман и погрузилась в приключения некой Джейн, которую обижал некий Оливер, а у Джейн был младший брат — инвалид, поэтому ей приходилось работать днем у миллионера Оливера в офисе секретаршей, а ночью выплясывать стриптиз, и Оливер ее увидел…

— Занято? — спросила полная женщина лет тридцати пяти, указывая на свободное место.

Маше оглядела ее. Еще не старая, но вся какая-то уставшая, неухоженная. Стоптанные каблуки дешевых босоножек из искусственной кожи, лиловая ситцевая юбка, просторная черная майка в серебристых разводах — явно секонд-хэнд..

Вытравленные осветлителем жесткие волосы, рыхлое лицо, вишневая помада…

— Ма-ша… — тихо пробормотала женщина.

Маша подпрыгнула на скамейке и посмотрела по сторонам. Она не поверила, что дурацкая тетка произнесла ее имя.

— Ха-ха-ха! — расхохоталась женщина и плюхнулась на лавку. — Не узнала?

— Наташа? — робко пробормотала Маша.

— Ты на себя посмотри! — не унималась соседка, у которой от смеха из глаз сыпались слезы. — Королева!

Маша угрюмо кивнула. Ее новому телу было лет двадцать пять, но оно было худое, болезненное, с белой сухой кожей. Жиденькие светлые волосы слипались в крысином хвостике, серые глазки испуганно смотрели из-под пегих бровей, а острый нос слишком близко подобрался к узким губам.

— Где ты такую красоту откопала? — веселилась Наташа.

— В реанимации, — ответила Маша. — Эта дура отравилась и не желала бороться. Я подоспела в последнюю секунду — ее душа только отлетела, а я — прыг и давай сопротивляться!

— Интересно, чего это она травиться стала? — удивилась Наташа.

— Она истеричка, — призналась Маша.

— То есть ты? — уточнила Наташа.

— То есть я, — согласилась Маша, и они снова расхохотались.

— А я бродила по супермаркету, когда мне на сотовый позвонила Настенька и все чудесно описала, — заявила Наташа. — Я бросаю покупки, вылетаю на улицу, нахожу какого-то пьяницу и говорю: «Если хочешь заработать пятьсот баксов, — все, что у меня было с собой, — врежь мне так, чтобы я сознание потеряла». Он сначала напугался, но потом так двинул, что я думала — и правда смерть. Я, когда вылетела, запуталась слегка — знаешь, как-то непривычно быть бесплотным духом. Там, — она указала на небо, — все это по-другому ощущаешь.

— И чего? — поторопила ее Маша.

— Я отправилась в пожарную бригаду, — продолжила Наташа. — Они поехали на вызов, я втиснулась в тельце вот этой задохнувшейся от дыма красавицы и кое-как ожила, хотя было довольно трудно.