— Кстати, — вспомнила Александра, — Кристина говорила, что видела среди них вашего молчуна. И вроде бы, в отличие от меня, даже слышала его голос…

— Родион редко разговаривает словами. У него другой язык. Он — мим. Когда-то считался одним из самых талантливых в стране, пользовался известностью. Творческий человек — нервные окончания наружу и… водка. Вы же меня понимаете?

— На самом деле не очень. Мне как-то понятнее, когда спиваются рабочие на конвейере и офисные служащие. Но факты — упрямая вещь. Родион тоже… — «проводник», как Тина сказала?

— Да, он привёл Дезире и ещё нескольких. Он умеет с ними ладить лучше, чем я. Слова мешают пониманию, а я… по изначальному обеспечению судьбы я весь состою из слов. К тому же из таких, которые практически не пригодны в человеческой жизни…

— Да ладно, я всё-таки сама из научной среды, из того же Ленинградского университета…

— Вы, как я понимаю, естественник. Это другое дело. Вы знаете, как философская энциклопедия определяет любовь?

— Ну и?

— Слушайте: «Любовь — универсалия культуры субъектного ряда, фиксирующая в своём содержании глубокое индивидуально избирательное интимное чувство, векторно направленное на свой предмет и объективирующееся в самодостаточном стремлении к нему. Любовью называются также субъект-субъектное отношение, посредством которого реализуется данное чувство». Что бы вы стали с этим делать?

— Хм, — задумалась Александра. — Ваша правда: без пол-литры не постичь… Но здесь и сейчас мне почему-то крепко сдаётся, что именно со стороны науки и философии может оказаться видней: с чем же мы тут столкнулись?

— Трудно сказать. Мы не знаем и, скорее всего, никогда не узнаем, кто и зачем взрывал дома в Москве и небоскрёбы в Нью-Йорке. Саморегуляция системы, я так думаю. Как наводнения и лесные пожары. Есть ведь разные уровни… Саморегуляция литосферы — извержения вулканов, землетрясения. Есть социальные регуляционные процессы — войны, революции. Но как регулируется ноосфера Вернадского? Что мы знаем об этом?

— Но почему — дети? Знаете, меня именно это больше всего пугает…

— А кто же ещё? Мы живём в мире, который в материально-информационном смысле жутко избыточен. Значит, по закону сохранения вещества и энергии где-нибудь должен был развиться огромный недостаток. Из другой сферы, не информационной и не вещевой. Если поразмыслить, легко догадаться, где окажется эта дыра. Там, где вещи и информация пока не имеют собственной ценности. То есть в детстве.

— Тогда Эдит права. Мир должен узнать, и…

— Не смешите меня. Вы что думаете, наш бравый Полковник действует на свой страх и риск? Нет, конечно. У него уже давно есть соответствующие указания из Центра. Единственный здесь человек, который пока сгибается под тяжестью личной, из позапрошлого века пришедшей ответственностью, это мой отважный и несчастный брат — Ваня Порядин… Нет, Александра, мир не хочет о них знать. Так же, как не хочет знать о сотнях других, не менее страшных, прямо-таки душераздирающих вещей. Есть граница приемлемости. Так вот, они — за этой границей.

— Но ваша саморегуляция ноосферы… она ведь работает вне зависимости от таких границ?

— Безусловно. Отринули их со страхом и брезгливостью и в итоге вывели — что?.. Новый вид человека? Я плохо разбираюсь в биологии, но она здесь определённо присутствует. Несколько десятилетий экспериментов над этой землёй… В результате стали рождаться… Дело даже не в уродстве или болезнях… Ну как бы вы отнеслись, к примеру, к тому, что ваш новорождённый ребёнок скалит зубы, уже имеющиеся с рождения, и поджигает взглядом занавески? Или, не умея ходить, непонятным образом перемещается из кроватки в собачью будку во дворе? Этих детей пытались сдавать в интернаты, там они сразу гибли… надеюсь, не надо объяснять почему.