– Это пустышка изо рта вашей дочери, – произнес над ним голос Римо. – Принести ее сюда было нелегко – но вам выйти отсюда в субботу будет еще труднее.

Спокойствие, которое президенту удалось придать своему голосу, произвело впечатление даже на Римо.

– Вы ведь тот самый Римо, да?

Президент говорил тихо, вполголоса.

– Верно. Тот самый и единственный. Пришел, дабы известить вас о том, что в субботу вы останетесь дома.

– Вы что нибудь узнали? – быстро спросил президент.

– Вполне достаточно для того, чтобы доказать вам – вы будете последним дураком, если потащитесь выступать перед этими молокососами в то время, когда вам грозит нешуточная опасность.

– В этом и есть разница между нами, Римо. Я пойду.

– И будете самым храбрым трупом во всем западном полушарии, – кивнул Римо. – Вы, можно сказать, уже труп. Я ведь предупреждал вас об этом.

– Такова ваша точка зрения, – возразил президент. Он замолчал, услышав, как замер на секунду мерный храп его супруги, затем продолжал. – Я не собираюсь все четыре года прятаться в этом здании.

– Речь идет только о ближайшей субботе.

– Конечно. Только о ближайшей субботе. Потом о ближайшей неделе, ближайшем месяце, годе, двух... Завтра я выступаю.

Голос президента был по прежнему мягким, но в нем зазвучали упрямые нотки. Услышав их, Римо подавил вздох.

– Я ведь могу удержать вас здесь, – напомнил он.

– Каким образом?

– Например, сломать ногу.

– Я выйду на костылях.

– Или могу вам устроить фокус с голосовыми связками – и в ближайшие девяносто шесть часов вы не сможете произнести ни слова.

– Я все равно выйду – а мою речь зачитает кто нибудь другой.

– Вы, черт возьми, самый упрямый тип, которого я когда либо встречал, – с досадой произнес Римо.

– Запугивать меня вы закончили?

– Видимо, да. Если только не придумаю что нибудь посерьезней.

– Ну и прелестно. Так вот, я пойду. Это решено. Если вы не можете сделать совсем ничего – не отчаивайтесь. Мне случалось полагаться на судьбу.

– Бог мой, как я устал от политиков.

Римо медленно пошел по темной комнате к двери.

Сзади раздался голос хозяина комнаты.

– Я ведь вовсе не боюсь, Римо.

– И это доказывает, что либо вы безрассудно смелы – либо глупы, как пробка.

– Нет. Я просто уверен в себе.

– У вас есть основания для подобной уверенности? – кисть Римо замерла на дверной ручке.

– Вы, – просто ответил президент. – Я доверяю вам. Вы что нибудь придумаете.

– Нет уж, – Римо мотнул головой. – Не потеряйте пустышку. С детей сирот дантисты берут недешево.

Глава одиннадцатая

Вообще то увечные и разного рода калеки не особенно возбуждали мисс Виолу Пумбс. Но в этот день она преисполнилась решимости принести себя в жертву.

Для этой цели она облачилась в светло голубой шерстяной свитер, который приобрела исключительно из за его способности усаживаться, подчеркивая таким образом ее формы, и льняную белую юбку, туго обтягивавшую ее ягодицы.

Правда, снимать все это она не собиралась. Они с мистером Монтрофортом будут играть в гляделки, а не в трогалки. Ну, может, в касалки – но лапать себя она не даст.

У входа в пентхауз мистера Монтрофорта ее ожидал дворецкий во фраке с раздвоенными фалдами; дворецкий безмолвно принял у Виолы ее легкую белую шаль, ухитрившись при этом выразить неодобрение ее вкуса в выборе туалета лишь тем, что поднял правую бровь на четверть дюйма.

Когда дворецкий провел ее в столовую, Монтрофорт уже сидел в своем кресле на колесах за дальним коном громадного дубового стола, уставленного сияющим серебром, хрусталем и фарфором.