Со мной произошло примерно то же. Пусть я не уволена — зато теперь за моей особой бдит Эмма Ноевна Жрушко. Эмма — женщина высоких служебно-охранных достоинств. Она не позволит подчиненному лицу предаваться беспочвенным фантазиям. Хотя для самой Эммы паранойя — наивысшая форма духовного совершенства. Сама Ноевна давным-давно этой вершины достигла. Помимо небывалой внутренней красоты, она еще и упоительна хороша собой: серые (а может, седые) волосы вечно стоят на голове "взрывчиком", свисая на лицо и плечи сосулькообразными "завлекалочками", торчащие, как у кролика, зубы при виде шефа обнажаются в восторженном оскале, по шее можно анатомию мышц и сухожилий изучать, длинная сутулая фигура постоянно трясется и приседает от возбуждения, очки на носу всегда сидят криво — для изысканности облика, наверное. Она так напоминает грязноватого зоосадовского страуса, что мы дали ей прозвище "Эму". Шеф, видать, надеется, что западным галерейщикам не устоять перед красой Ноевой дочери.

Художественным изыскам Дармобрудера Эмма возражать не будет: ей без разницы. Жрушко — типичный неумеха-гуманитарий, смертельно боится увольнения, а потому беспрекословна, исполнительна и удобна в обращении — наподобие стиральной машины "Самсунг". К тому же с современным искусством Эму незнакома в принципе, для нее любой стиль после серебряного века — порнография и извращение высоких духовных идеалов. Когда я впервые при ней употребила термин "ассамбляж", обозначающий вполне пристойное выставочное мероприятие, Ноевна побагровела как свекольный отвар. После летучки Жрушко прямо в буфете прочла нашему коллективу нотацию о незыблемых рамках приличия, положенных порядочной женщине, даже если та искусствовед. Ну вот, теперь я для нее что-то вроде младшей прислужницы в храме искусств, где она сама — верховная жрица. И Эмма затаив дыхание ждет моих ритуальных танцев поклонения. Что ж, поплясать придется, надо же потешить старушкино самолюбие.

Как в игре "монополька", с порога замдиректорского кабинета — моего кабинета! — я в одночасье переместилась на пару ступенек вниз, на должность простого хранителя отнюдь не роскошных фондов. И все мои усилия, потраченные на прорыв к вершинам — Шарику под хвост. Хорошо тем, кто умеет держать удар. Надо сделать хорошую мину и блефовать до последнего. Ну, не в запой же мне ударяться! Я сильная, я выдержу, я даже шоколадный торт не стану покупать! И буду лелеять надежду на чудо: а вдруг итальянцы мазохисты? И им понравится? Хотя — тут я опять приуныла — глава делегации человек образованный, уважаемый, с высокой репутацией, потомок древней родовитой фамилии. Дворянин со вкусом и хорошим образованием не сможет полюбить творения дармобрудеровских, э-э-э, переводя на литературный язык, представителей нетрадиционной сексуальной ориентации с тяжелыми дефектами психики. А-а, черт бы побрал все начальство на свете!

В общем, торт не торт, а бутылку "Мартини" я приобрела. В беспамятство она меня не погрузила, но я была здорово навеселе, когда позвонили в дверь. Пришла без звонка, по наитию, самая энергичная из моих подруг. Насколько я знаю Ирку, она ни одну прямую кишку не считает безвыходной. Ириша — человек, сопереживающий ближнему по-европейски активно.