— Я не хочу вас запугивать, лорд Уоррик. Мой супруг заверяет меня, что у вас есть причины быть таким, какой вы есть. Я в это не очень верю, но он также сказал мне, что, вероятно, вы думаете, что Ровена оказалась добровольной пешкой в замыслах Гилберта.

— Я не думаю, я знаю это, — сухо ответил Уоррик.

— Тогда вас неправильно информировали, — упорствовала Анна. Затем продолжила более спокойным и рассудительным тоном: — Моя дочь любит меня. Вы полагаете, что она стала бы хоть как-то помогать Гилберту, если бы не была свидетелем того, как он жестоко избил меня, чтобы добиться ее содействия в осуществлении его планов?

Уоррик напрягся.

— Содействия в чем? — спросил он жестко.

— Гилберт заключил с Гудвином Лайонзом сделку относительно Ровены, Ровена отказалась, я тоже считала такое супружество недостойным. Он был старым развратником, его имя было связано со многими скандальными историями, он никоим образом не был ей парой. Но Лайонз пообещал Гилберту свою армию, которая ему была нужна, чтобы воевать против вас. Тогда Гилберт привез Ровену в Амбрей и силой заставил ее смотреть, как он избивал меня.

— Почему вас? Почему не ее?

— Потому что, насколько я могу понять, он по-своему любит ее. Он не хотел испортить ее красоту, по крайней мере не тогда, когда должна была состояться свадьба в Киркборо. Но избить меня не составляло для него труда, и он не остановился бы до тех пор, пока она не дала бы согласия на брак с Лайонзом. Но я совершенно уверена, что она опять заартачилась бы, как только он отпустил бы меня. В конце концов, она упрямая, и, думаю, у нее было желание нарушить все планы Гилберта после того, что он сделал со мной. Но он хвастался мне, что окончательно запугал ее и добьется от нее того, чего захочет. На сей раз он откровенно предупредил ее, что убьет меня, если она ослушается его. Я уверена, что он так бы и сделал. Ему не в такой степени присуща жестокость, как его отцу. Но она ему поверила. И она не могла не возненавидеть его. Что случилось? — спросила она с изумлением, видя, как мертвенно побледнел Уоррик.

Уоррик покачал головой, стон вырвался из его груди, когда в памяти всплыли слова, которые произносила Ровена, склонившись над его прикованным к кровати телом, и объясняла ему, что от него хотела. «Мне это так же не нравится, как и вам, но у меня нет выбора — у вас его тоже нет». Нет выбора. Она старалась спасти жизнь своей матери. Она не хотела насиловать его. И она так сожалела об этом, что приняла его месть как должное.

— А-а-а! — мучительно прорычал он, чувствуя, как невыносимая боль разрывает ему грудь.

Анна насторожилась.

— Подождите, я пошлю за…

— Не надо, со мной ничего такого не случилось, что не мог бы вылечить хороший кнут, — сказал Уоррик, испытывая отвращение к самому себе. — Вы были правы, госпожа, когда ругали меня. Я самый настоящий… Боже, что я наделал!

Он поспешил мимо леди Анны в зал. Когда он проходил мимо Шелдона, он сказал ему только одну фразу:

— Задержи свою жену здесь, — и побежал вверх по лестнице.

Когда он вошел в комнату для швей, Ровена была там не одна. С ней была Милдред и еще три женщины. Они взглянули на него и сразу же поспешили из комнаты. Только Милдред не спешила уходить. Она окинула его тем холодным взглядом, которым она смотрела на него уже давно. Но он смотрел только на Ровену. Та поднялась и отбросила в сторону ткань, лежавшую у нее на коленях. Всем своим поведением показывая откровенное раздражение.

— Раз уж вы прервали нашу работу, что вы хотите? — спросила она сердито.

— Я только что разговаривал с твоей матерью.

На лице у Ровены появилось удивление, смешанное с радостью.

— Она здесь?

— Да, и ты можешь с ней сейчас повидаться, но мне сначала нужно поговорить с тобой.