— Он говорил по-турецки?

— Ровно столько, чтобы я понял, что ему надо.

— Но как же ты всласть с ним наговорился?

— А мы помогали себе жестами.

— Он сказал, как его зовут?

— Его имя Махди Арнаут. Он был известным певцом, даже спел песню, она растопила наши с женой сердца.

— Откуда он приехал?

— Из Чирмена, там он сделал большие закупки.

— И куда направился?

— На большую ярмарку в Мелник. Там работают знаменитые оружейники. Ему нужно что-то у них купить.

— Значит, я встречу его по дороге.

— А ты тоже собираешься в Мелник, эфенди?

— Да.

— Ты что, тоже купец?

— Нет, но в Мелнике думаю найти тех подлецов, что напали на тебя.

— И что ты с ними сделаешь, если поймаешь?

— Я задержу их и передам полиции.

— Слава Аллаху, а то я уже собрался завтра утром писать заявление властям.

— Ты можешь это сделать, но прежде чем этой бумаге дадут ход, подлецы будут в моих руках. И в суде я приплюсую им и сегодняшнее преступление.

— Правильно поступишь, эфенди. Но кто были двое других?

— Это длинная история, но все же я вкратце тебе ее поведаю.

Я быстро рассказал ему то, что счел нужным. Он внимательно выслушал и заявил:

— Знать бы мне все это. Я бы заманил их в подвал и поставил бы собаку охранять их, пока ты не придешь!

— А не перебрасывались ли они фразами, из которых можно было бы заключить, куда они собираются дальше?

— Ни слова не сказали. Только когда меня вязали, тот, кого ты назвал Барудом эль-Амасатом, прорычал, что они убьют меня, чтобы я не предал их преследователям.

— Этого следовало ожидать. Манах эль-Барша напал на вас не из мести, а из осторожности. Они не думали убивать вас, а решили лишь нейтрализовать на время, чтобы ты не проболтался, узнав сборщика налогов.

— И все же мы чуть не задохнулись!

— Бог спас вас. Всадник, который скачет вслед за ними, должен сообщить, что я снова свободен и что за ними по пятам следует возмездие. Вот ему я и хочу воспрепятствовать.

— Я помогу тебе, эфенди! Что мы с ним будем делать?

— Мы засунем его в подвал, а потом передадим полиции.

— А как ты заманишь его в подпол?

— Нас ведь двое, а он один.

— Только не думай, что я боюсь. Я только хочу знать, будем ли мы пользоваться хитростью или силой.

— Без силы не обойтись.

— Мне это больше по душе. Словами играть я не умею. Но, помнится, эфенди, ты спрашивал меня, брат ли я Джафизу. Ты знаешь его?

— Я проезжал сегодня мимо его сада, поговорил с ним и выменял флакон масла на табак джебели.

— Аллах-иль-Аллах! Мой брат взял табак?

— О, немного.

— Он взял у тебя?

— Да.

— У тебя есть такой табак?

— Естественно, раз я его ему дал.

Он помолчал немного. Я знал, какой вопрос сорвется у него с губ сейчас. Так оно и вышло.

— Он у тебя уже кончился?

— Нет, не весь. — И чтобы облегчить ему жизнь, спросил сам: — А ты куришь?

— Да, еще как!

— Джебели?

— Его не курил ни разу.

— Тогда подойди и набей трубку.

Я еще не договорил фразу, как он нырнул в дверь и вернулся с трубкой.

— Как там твоя жена?

У ремесленников отношение к женщине проще, и с ними можно разговаривать на эту тему, что вообще-то на Востоке строго запрещено.