Это, по крайней мере, было правдой.

– Извинения приняты, сынок, – сказал папа. Его голос был не раздражённым, а просто усталым. – Но ты прав – не надо было так делать. А Джефф должен избавиться от этого дурацкого бассейна, пока на него кто-нибудь в суд не подал.

– Точно, – сказал Освальд. Он точно знал, что ни за что больше не полезет в бассейн. Ему, конечно, будет не хватать Чипа и Майка, но надо всё-таки заводить друзей и в собственном времени. Он вспомнил девочку, с которой познакомился вчера на перемене. Габриэлла. Вроде довольно милая. И умная. Они хорошо поболтали.

Освальд протянул папе руку.

– Я помогу тебе подняться.

Опираясь на Освальда, папа встал и вышел из бассейна с шариками, потом оглянулся на висящий жёлтый костюм.

– А это ещё что за жуть?

– Даже не представляю, – ответил Освальд.

И это тоже было правдой.

Они выбрались из бассейна и прошли по залу «Пиццы Джеффа». Джефф вытирал прилавок, по телевизору всё ещё шёл матч. Он вообще ничего не увидел и не услышал?

По-прежнему держа Освальда за руку – когда они с папой вообще в последний раз ходили за руку? – папа посмотрел на его предплечье.

– У тебя кровь идёт.

– Ага, – сказал Освальд. – Наверное, порезался, когда пытался вытащить тебя из бассейна.

Папа покачал головой.

– Как я уже сказал, эта штука – угроза общественной безопасности. Просто повесить надпись «Не пользоваться» недостаточно. – Он отпустил руку Освальда. – Дома мы промоем твою руку, а мама, когда вернётся с работы, обработает рану.

Освальду стало интересно, что скажет мама, увидев следы клыков.

По пути к выходу Освальд сказал:

– Пап, я, конечно, иногда бываю совершенно невыносимым, но я на самом деле тебя люблю.

Папа посмотрел на него – не то довольно, не то удивлённо.

– И я тоже, сынок. – Он потрепал волосы Освальда. – Но у тебя ужасный вкус в фантастических фильмах.

– Да, – с улыбкой ответил Освальд. – А у тебя ужасный вкус к музыке. И мороженое ты любишь скучное.

Они вместе открыли дверь. С улицы хлынул свежий ночной воздух.

– Эй, парень! Ты забыл газировку! – крикнул им вслед Джефф.

Быть красивой

Плоская и жирная. Вот два слова, которые чаще всего приходили в голову Саре, когда она смотрелась в зеркало. А смотрелась она часто.

Как при таком круглом животе можно быть такой плоской, как стиральная доска, во всех остальных местах? Другие девочки говорили, что у них фигура похожа на песочные часы или грушу. А вот Сара больше всего напоминала картошку. Смотря на свой большой нос, оттопыренные уши и руки с ногами, которые воткнули в тело словно как попало, она вспоминала игрушку Миссис Смешай-и-Подбери, которая была у неё в детстве. Ну, такая, к которой в комплекте шли разные глаза, уши, носы, рты и прочие части тела – прикрепляешь их к туловищу в любом порядке, а потом смеешься над результатами. Такое же прозвище она придумала и для себя: Миссис Смешай-и-Подбери.

Но у Миссис Смешай-и-Подбери, по крайней мере, был свой Мистер Смешай-и-Подбери. В отличие от девочек из школы, которых Сара называла Красавицами, у неё не было ни парня, ни даже перспектив его найти. Нет, на одного мальчика она заглядывалась, мечтала о нём, но точно знала, что он на неё не заглядывается и уж тем более о ней не мечтает. Она решила, что ей, как Миссис Смешай-и-Подбери в юности, придётся ждать до тех пор, пока ей не подвернётся такой же неказистый молодой человек.