Чирлидерша посмотрела на своих подружек, таких же блондинок, с которыми разговаривала куда чаще, чем с Милли, и они все засмеялись.

Прозвище Дочка Дракулы появилось, когда она однажды принесла в школу «Дракулу» Брэма Стокера в мягкой обложке, и один из популярных ребят-спортсменов сказал: «Ух ты, как мило. Она читает книжку про своего папу».

С тех пор она и превратилась в Дочку Дракулы.

Конечно, все знали, что на самом деле она дочь Джеффа и Одри Фитцсиммонс, но одноклассники, наверное, относились к ней примерно так же, даже если бы Дракула был её настоящим отцом. Фитцсиммонсы были городским посмешищем; все знали их как людей, которые берутся за проекты с большим энтузиазмом, а потом быстро бросают. Они купили обветшалый, но когда-то очень красивый дом колониальных времён, когда Милли было десять лет, и начали его энергично перестраивать. Их хватило месяца на три, а потом кончились и время, и деньги, и силы. В результате дом получился очень странным и неоднородным: в гостиной и на кухне сделали ремонт и повесили новые люстры, а вот в спальнях так и остались старые облупившиеся обои и скрипучие половицы. Трубы в ванной гудели, когда включали воду, а старинная ванна, раковина и унитаз, сколько их ни пытались отмывать, всё равно не выглядели чистыми.

Впрочем, больше всего разговоров было о том, как дом выглядел снаружи. Папа Милли покрасил переднюю часть и одну из боковых стен в красивый голубой цвет с кремовой каймой, но краска была дорогой, сам процесс – утомительным, и ему очень не нравилось лазать по лестницам. В результате спереди дом был выкрашен просто прекрасно, а вот задняя и вторая боковая стены по-прежнему были покрыты старой осыпающейся белой краской. Мама Милли сказала, что никто не заметит. Примерно как когда рождественскую ёлку ставят самой уродливой стороной в угол.

Но заметили это все.

А ещё все замечали, что Фитцсиммонсы никак не могут найти себе постоянную работу. Родители Милли постоянно выдумывали какие-нибудь прожекты, которые уж точно принесут им безоговорочный успех. Как-то раз мама решила мастерить своими руками свечи и торговать ими на фермерском рынке, а папа открыл магазинчик пищевых добавок, который закрылся всего через полгода. Потом мама и папа открыли магазин шерстяных ниток и вязальных принадлежностей, и, возможно, у них даже что-нибудь получилось бы, если бы хоть один из них разбирался в шерсти и вязании. А потом они купили фургон-ресторан, хотя готовили оба ужасно.

Милли не понимала, как родители могут оставаться такими оптимистами после всё новых и новых неудач, но так оно и было. Они хватались за каждый новый проект с огромным энтузиазмом, а потом, через несколько месяцев, и проект, и энтузиазм превращались в пшик. Они не были бедняками – на столе всегда была еда, правда, к концу месяца зачастую есть приходилось только оладушки из готовой смеси и макароны с сыром из коробки, – но вот из-за оплаты счетов родители беспокоились часто.

Милли знала, что иногда родителям помогает дедушка. Дедушку в городе тоже считали странным, но относились с определённым снисхождением, потому что он был старым вдовцом, а до ухода на пенсию был отличным учителем математики. Так что его называли не «странным», а «эксцентричным».

Кто-то поговаривал, что, согласившись на эту работу в Саудовской Аравии, Джефф наконец-то взялся за ум и пошёл по стопам отца. Впрочем, Милли знала, что папа распорядится этой возможностью так же бездарно, как и всеми предыдущими.

Ну так что, Дочка Дракулы или дочка Джеффа и Одри Фитцсиммонс? Да без разницы: как ни крути, всё равно в классе будешь изгоем.

В столовой Милли понадобилась секунда, чтобы привыкнуть к оглушительному шуму – сразу несколько сотен подростков весело болтали и смеялись. Она прошла мимо столика, где сидели популярные девочки, и увидела там свою лучшую подружку из начальной школы, Ханну; та смеялась над чем-то вместе с остальными.