– Спасибо, – ответила она. – Мне, э-э-э… нравится твоя куртка.
– А мне – твои серёжки.
Она подняла руку и коснулась чёрной слезы, свисавшей с мочки уха.
– Спасибо. Это гагат. Викторианские траурные украшения.
– Я знаю, – ответил Дилан.
Он знает? Неужели существуют парни-старшеклассники, которые знают о викторианских траурных украшениях?
– У меня несколько таких, – сказала Милли. – В основном покупаю в интернете. Но вот у меня не хватает денег на мои любимые, ну, которые…
Дилан поднял руку.
– Подожди, не говори мне. Украшения, в которых продеты волосы умерших, правильно?
– Да! – потрясённо воскликнула Милли. – Они тоже иногда появляются на аукционах, но стоят целое состояние.
Зазвенел звонок – обед заканчивался. Дилан наклонился к Милли и полушёпотом сказал:
– Не спрашивай, по ком звонит колокол.
– Он звонит по тебе, – закончила Милли.
Откуда взялся этот парень? Да, он уже сказал, что из Толедо, но там что, все такие умные и образованные? Она никогда не встречала никого похожего.
Дилан поднялся.
– Милли, это было редкое удовольствие. Ты и твоя воображаемая подруга не будут возражать, если я завтра к вам снова присоединюсь за обедом?
Уголки рта Милли изогнулись в непривычную сторону.
– Никаких возражений, – сказала она.
– Я подумывал, не заморозить ли тебя насмерть, – сказал голос. – Закоротить здесь электричество, чтобы обогреватель отключился. Моё металлическое тело может очень сильно охладиться. Но я понял, что тогда твой дедушка придёт – заметит, что в его драгоценной мастерской нет электричества, и сразу же всё починит. Так что смерть от холода – не вариант. Прости, если у тебя сердце лежало именно к нему, горошинка.
Милли била дрожь, но не от холода, а от страха.
– Не понимаю. Почему ты хочешь меня убить?
– Любопытно, что ты задаёшь этот вопрос, – ответил голос. – На самом деле на то есть две причины. Первая – очень простая: я хоть чем-то смогу себя занять. Я целую вечность простоял на свалке, прежде чем твой дедушка меня нашёл и принёс сюда, и здесь я тоже стою без дела. Мне скучно просто до чёртиков. Нет, чёртики вокруг меня не бегают, но ты понимаешь, о чём я.
– А ты не можешь заняться чем-нибудь ещё вместо того, чтобы убивать людей? – спросила Милли.
Кем бы ни было это существо, оно явно разумно. Может быть, удастся переубедить его.
– Всё остальное не так интересно. Плюс есть ещё и вторая причина – ты ведь хотела именно смерти. С самого переезда сюда ты слонялась по дому и только и твердила, что хочешь умереть. Ну и вот: мне нравится убивать людей, а ты хочешь умереть. Взаимовыгодное сотрудничество. Словно у тех маленьких птичек, которые склёвывают паразитов со спин носорогов. Птицы получают еду, а носороги избавляются от мелких букашек, от которых кожа чешется. Мы оба получаем то, что хотели. Двойная выгода.
Милли вдруг поняла, что говорила о смерти, писала о ней, но для неё это была просто идея, о которой интересно думать. Она не собиралась на самом деле делать что-то, чтобы умереть.
– Но я не хочу умирать. Совсем не хочу.
Вокруг Милли раздался странный рокочущий звук, и тело машины, внутри которой она попала в ловушку, затряслось. Лишь через несколько секунд она поняла, что машина смеётся.
На ужин дедушка приготовил спагетти с соусом маринара, чесночный хлеб и салат «Цезарь». Намного лучше, чем то, что он готовил обычно. |