Хржанович долго молчал. Наконец сказал мрачно:

— Арсений Дмитриевич, сейчас я к вам подъеду. Буду минут через пятнадцать.

— Зачем?

— Объясню, когда приеду. Ждите…

Тут же телефонистка дала «отбой».

Действительно, довольно скоро звякнул дверной звонок. За дверью стоял Хржанович. После того как Пластов его впустил, студент молча прошел в квартиру и решительным движением вытащил из-за пояса револьвер. Положил на стол. Пластов вгляделся: это был новый, хорошо смазанный револьвер системы «наган» образца 1895 года.

Хржанович победно посмотрел на Пластова:

— Арсений Дмитриевич, ну как? Нравится аргумент?

— Ты с ума сошел… Откуда ты его достал?

— Неважно… Внушительная штучка? А?

— Слушай, ты действительно сумасшедший. Где ты достал оружие?

— Какая разница? У моих университетских друзей есть все. Как говорится, в беде не оставят. К тому же по поводу этой игрушки у меня есть некоторые идеи.

— Какие еще идеи? Вадим, если ты не хочешь неприятностей, ты должен немедленно избавиться от этого револьвера.

— После того как я его с таким трудом добыл?

— Повторяю: ты должен немедленно отдать револьвер тем, у кого взял. Слышишь?

Хржанович скривился:

— Отдать его тем, у кого взял, я довольно долго не смогу. Их нет в Петербурге.

— Тогда избавиться от него любым другим способом.

— Арсений Дмитриевич, а может, вы возьмете его себе? Насколько я понял по вашему рассказу, ваше положение небезопасно. А?

— Мое положение небезопасно, но не настолько, чтобы я сходил с ума. И брал револьвер, на который у меня нет разрешения. У тебя ведь тоже нет на него разрешения?

— Естественно.

— Вадим, считаю эту тему закрытой. Спрячь револьвер подальше. И забудь о нем. Если не хочешь неприятностей для себя и для меня. Договорились?

Криво усмехнувшись, Хржанович заткнул револьвер за пояс.

— Арсений Дмитриевич… Вы знаете: я вас очень люблю. И уважаю. Но есть вещи, которые… которые просто нельзя прощать. Мало того что какие-то мерзавцы украли гениальное русское изобретение, спалив при этом целый завод. Так нет же — они еще пытаются терроризировать вас. Нагло врываются к вам в квартиру. Грозят убить. Не знаю, как можно все это терпеть. Я, во всяком случае, сносить это не собираюсь.

Пластов сел в кресло. Сказал, помолчав:

— Хорошо, допустим, они действительно действуют нагло. Но неужели ты не видишь — это целая организация! У них все идеально продумано! Что можешь сделать против этой организации ты — пусть даже вооруженный револьвером?

— Все же, наверное, что-то сделать я смогу.

— Что? Объясни?

— Я же сказал: есть одна идея.

— Какая?

— Я еще до конца ее не обдумал. Извините, время позднее. — Хржанович подошел к двери.

Пластов прошел за ним, спросил, открыв дверь:

— Какая же все-таки у тебя идея?

— Например, если завтра во второй половине дня вы будете дома, я вам сообщу, что я смог сделать.

— Вадим, не глупи… Стой!

Пластов сделал попытку задержать Хржановича. Тот, отстранившись, вышел на лестничную площадку. Кивнул:

— Арсений Дмитриевич, завтра во второй половине дня я вам обязательно позвоню. Спокойной ночи.

— Не делай глупостей, слышишь! — Это Пластов крикнул уже вслед удаляющимся по лестнице шагам. — Слышишь, Вадим?

Последние слова явно были сказаны впустую.