— Где они живут?

— Не знаю. Вопросов мы друг другу не задаем, все больше фронт вспоминаем. Даже о родных не говорим. Знаю только, что Лазебников родом с Урала, а Пискун из Вологды.

— Хорошо, Захар Данилыч. Сажать вас не за что, а вот к делу мы вас привлечем.

— По пятьдесят восьмой статье?

— Ваша «статья» — восстановление собственного корабля, который вы знаете лучше других. То, что вы рассказали, соответствует скудным записям в судовом журнале.

— Корабль цел?

— В том же виде, как вы его оставили, даже льды его не повредили. Славный корабль с боевым прошлым, способный на дальние переходы. То, что нужно нашему командованию. В детали вникать не будем. Всему свое время. Сейчас мои сотрудники отвезут вас на работу и извинятся перед вашим начальством за временное задержание. Таким вещам никто не удивляется. И мой вам совет — не заставляйте вас искать, очень скоро вы нам понадобитесь.

— Да я хоть сейчас готов выйти в море.

— Недолго вам ждать придется. — Подполковник улыбнулся правой стороной лица, левая, скованная шрамом, оставалась неподвижной.

И вовсе он не страшный, каким казался на первый взгляд. Каким может быть Сорокин, мичман даже не догадывался.

11.

Генерал склонился к приемнику и очень внимательно слушал передачу из Соединенных Штатов. Полемика американских специалистов его всегда интересовала, тем более когда речь шла о Советском Союзе. Во время трансляций никто не смел беспокоить Белограя. Шатун Добрыня мотался по избе и тихо ворчал, даже он не мешал хозяину слушать радио, будто понимал важность момента.

Белограй давно понял простую вещь, государственные тайны существуют только для русских, для американцев секретов нет. О них знают домашние хозяйки, если слушают политические радиопередачи. Сколько же шпионов надо иметь, чтобы знать мельчайшие подробности о состоянии дел в России, включая военную отрасль. Вот только ни одного шпиона генерал в глаза не видел. Многотысячный сброд из «врагов народа» составлял «население» ГУЛАГа. И девяносто девять процентов были такими же шпионами, как его медведь математиком. Генерал не переставал удивляться работе агентов разведки США. Они насмехались над русскими, открыто обсуждая гостайны СССР, о которых на Лубянке говорили шепотом. Голоса звучали беспристрастно, словно речь шла об очередном неудавшемся фильме, разочаровавшем публику.

— Значит, вы утверждаете, мистер Томсон, что русские еще не скоро создадут бомбардировщик, способный доставлять ядерные заряды на дальние расстояния?

— Несомненно. Они не разрабатывают собственных систем, а копируют устаревшие модели и тем самым тормозят продвижение вперед. Это связано в первую очередь с нетерпением Сталина. Копирование ФАУ-2 или нашей первой бомбы не приведет к успехам вашу страну. Вот вам конкретный пример. На территории Маньчжурии потерпели крушение наши бомбардировщики В-29. За время боевых действий русские подобрали три машины. В спецтюрьме под названием ЦКБ-29 НКВД талантливый русский авиаконструктор Туполев, вместо того чтобы строить новые машины, вынужден был копировать В-29. И что получили на выходе? Масса бомб не превышает двух тонн, дальность полета — две тысячи километров. Куда они могут долететь со своим грузом? Я уже не говорю о том, что самолету надо вернуться на базу. Для американцев авиация красных никакой опасности не представляет. Талантливые люди не могут, сидя в тюрьмах, реализовывать грандиозные проекты, не имея должных условий, а им дали правильное название — «шарашки». Боюсь, что это слово невозможно перевести на английский язык.