Как же несправедливо все устроено! Как было бы замечательно, если бы я могла служить, не скрывая своего пола! Но отношение к женщине, увы, не изменить. В представлении людей женщина всегда остается человеком второго сорта. Подразумевается, что женщина слабее, глупее, малодушнее мужчины, и ее единственное призвание – рожать детей и заниматься домашним хозяйством. Даже если бы я имела возможность быть солдатом, не скрывая своего пола, то никто не воспринимал бы меня всерьез, несмотря ни на какие заслуги и проявленные качества… Кроме того, мне бы изрядно портили жизнь грязные намеки и «ухаживания» сослуживцев. Женщина в полку! Долго находясь среди мужчин, я убедилась, что в них очень сильно то скотское, примитивное, затмевающее разум влечение, делающее их, как они сами говорят, «охочими до баб».

Мерзость! Меня просто передергивает, когда я об этом думаю. Господь устроил мужчин странным образом: благородные и порядочные, блюдущие законы чести среди себе подобных, они могут вмиг превратиться в грязных скотов, когда их охватит похоть. И неважно, как это проявляется – в действиях или только на словах. Я многого наслушалась, когда курила с ними на биваках в тот час, когда все дела уже сделаны, лошади ухожены, оружие начищено, ужин сварен и съеден, а время отбоя еще не пришло. На этих вечерних посиделках мои сослуживцы делились друг с другом довольно интимными подробностями своих любовных похождений, делая это по преимуществу в грубовато-скабрезной манере. Мне пришлось привыкнуть к этому; я даже научилась похабненько гоготать над откровенными анекдотами и вставлять в разговор меткое словцо, что обычно вызывало всеобщий смех. Но всякий раз душа моя наполнялась отвращением – нет, не к своему полу, а к тому положению вещей, когда женщина имеет перед мужчиною заведомо униженное положение…

Как мне хотелось в такие моменты стать такой же, как они! Стать мужчиной – с широкими плечами, могучими мускулами и лихо закрученными усами! Воспринимать жизнь так, как они, наслаждаться грубоватыми подробностями чьей-то личной жизни… Я так этого желала, так старательно перенимала их образ мыслей, что порой мне и вправду начинало казаться, что я мужчина, просто по нелепой ошибке заключенный в женское тело. Увы, мне то и дело приходилось напоминать себе, что я никогда не стану мужчиной. И тяжесть моей тайны давила мне на плечи, и порой я тайком плакала, прося Господа облегчить мой душевный груз.

Собственно, я нутром своим понимала, что манера мужчин общаться между собой призвана скрывать их истинные чувства, чтобы не раскиснуть и не показаться тряпкой. Безусловно, они тоже способны на глубокие переживания, высокую любовь и нежную привязанность. Но сути это не меняло: в их глазах женщина всегда оставалась существом второго порядка, в ней не видели товарища и соратника, равного по разуму, а относились как к существу отчасти декоративному, отчасти утилитарному, имеющему своими призваниями: удовлетворение мужских потребностей в «бабах», продолжение рода и ведение домашнего хозяйства, ибо мужчине вечно недосуг.

Желание стать мужчиной, хоть и жило где-то в глубине моей души, но никогда не обретало ясных очертаний в силу своей заведомой неисполнимости. Было ли оно греховным? Наверное, да. Но греховным был и мой обман… Собственно, я выполнила свое женское предназначение – родила сына. Я знаю, что все осудили меня за то, что я бросила его, но я знала, что о нем есть кому позаботиться. Кроме того, с сыном мы встречались иногда, когда мне давали отпуск… Бывший супруг мой не смел возражать против наших встреч. Не скажу, чтобы сын особо тянулся ко мне, но и не отвергал. Да, я чувствовала свою вину, я привозила подарки, ласкала своего Ваню… Но в то же время я твердо знала, что никакая сила не заставит меня вернуться «в лоно семьи». Ничто не вызывало во мне такой ужас, как мысль о том, чтобы снова стать домашней клушей, прожить без радости и свободы в унылом доме, ложиться в постель с постылым мужем… Нет, уж лучше погибнуть на поле боя, чем окунаться во все это – такое ненавистное моей вольной душе.