— Ничего, как-нибудь справимся, — заверил Виталий. — Я буду прилежным учеником. А что за споры у вас о кино?

Святослав задумчиво посмотрел на него.

— Ты ведь любишь кино?

— Люблю, — подтвердил Виталий.

— А какой фильм ты хотел бы, чтобы я снял?

— В котором участвует мадам Соланж.

Святослав вздохнул.

— Я разделяю твое пристрастие к ней как к актрисе и как к женщине, но я о другом. На какую тему? Только не надо отвечать типа того: про любовь или боевик. А что-то серьезное.

Виталий задумался.

— Я не знаю, — развел руками он.

— Вот и я не знаю, — вздохнул Святослав. — Еще недавно была масса замыслов, а теперь понимаю, что все они никуда не годятся. Когда я стал об этом думать, то вдруг отчетливо понял: мир-то перевернулся. Вот ты, сын моего сводного брата это понимаешь?

— Еще как! — усмехнулся Виталий. — Мы тут заперты, словно в тюрьме. Еще несколько дней назад я вел совсем другой образ жизни.

— Представляю. Но ты опять не о том. Как оказалось, все прошлое кино ничего не стоит, никуда не годится. И, как это ни страшно звучит, этот тезис целиком относится и к моим фильмам. В том числе с участием несравненной мадам Жобер, — посмотрел Святослав на француженку.

— Я с этим никогда не соглашусь, — энергично запротестовал Виталий.

— Это в тебе говорят сперматозоиды. Они, конечно, нередко бывают очень красноречивы, но в этом вопросе они не главные. Есть и другие авторитеты.

— Стас, не надо забивать молодому человеку голову нашими проблемами, — произнесла Соланж.

— Что вы, мне очень интересно то, что говорит дядя Святослав.

— Что с того толку, — пожал плечами Святослав. — Это меня ни на йоту не приближает к пониманию того, что надо делать. И для кого. Ты хоть мой и племяш, но уж, извини, свое кино я буду делать для других людей. Не таких, как ты.

— Кино надо делать для всех, — возразила Соланж. — Иначе, какая от него польза.

— А от кино и не должно быть пользы, это не спрей от насморка. Хватит с меня таких фильмов, я не желаю потрафлять дурным вкусам зрителей. Эти картины меня опустошают.

— Это не картины, это ты сам себя опустошаешь, — пожала плечами француженка. — По натуре ты разрушитель.

— Даже не представлял, что ты так думаешь обо мне, — удивился Святослав.

— Давно хотела тебе это сказать.

— Вот сказала. Это Виталик тебе помог?

Соланж посмотрела на Виталия и улыбнулась.

— Кто знает. В любом случае случилось то, что случилось, я это хотела сказать и сказала.

— За ним должен последовать следующий шаг — уйти от меня.

— Не волнуйся, если созрею, он будет сделан. Но мне кажется, что наши разборки мало интересны нашего гостю.

— А ты спроси сама у него. Виталик, ты же с интересом слушаешь наш разговор?

— Извините, дядя Святослав, я бы не хотел слушать то, что не предназначено для моих ушей. Я могу прямо сейчас уйти.

— Да, оставайся, — махнул рукой режиссер. — К тому же при постороннем ругаться даже интересней.

— А вы разве ругаетесь?

— А ты полагаешь, что обязательно это надо делать с матом и битьем морд? Это чисто русский подход.