попадались машины, по  большей части опрокинутые или столкнувшиеся.  Скелеты

уже не шокировали путешественников; произвел впечатление  разве что лежавший

вверх колесами школьный автобус, буквально наполненный костями... Попадались

останки и прямо на  дороге,  уже практически  полностью  скрытые  песком. От

одежды мертвецов ничего не осталось, вероятно, она вся  сгорела, но  кое-где

на костях висели металлические браслеты или цепочки.

     Молодые  люди  дошли до  указанного на карте  перекрестка  и свернули к

востоку. Теперь солнце светило им  не в лицо, а сбоку, и они могли прятаться

от зноя в короткой тени развалин справа. Арни сначала возразил, что не стоит

подходить близко к домам - мало ли кто может там прятаться.

     -  Здесь никого нет, -  ответил наблюдательный Тони. - За все время,

что мы идем, мы не видели на песке ничьих следов.

     Затем дорога пошла в гору. Мышцы, непривычные к долгой ходьбе,  ныли, и

пот насквозь пропитал рубашки, но конец пути был уже, видимо, недалек.

     - Что-то у меня голова побаливает, - пожаловался Тони.

     -  Солнцем  напекло, -  ответил Арни.  -  Надо  было  взять с  собой

какие-нибудь шляпы... Они  могли бы и предупредить нас.  Но они, небось, уже

забыли, что такое лето... Ополоснись из фляжки, станет легче.

     А потом улица кончилась. Она упиралась прямо в небо  -  так, во всяком

случае, казалось,  пока они  не  дошли  до  самого  конца.  Миновав частично

уцелевшие  столбики ограждения,  они  вышли  на  край  обрыва. Далеко  внизу

тянулась  узкая  полоска галечного пляжа, а за ней, насколько  хватало глаз,

простиралась сплошная  синева,  лучисто искрившаяся на  солнце.  Сверху были

хорошо видны  обросшие  водорослями  крупные  подводные  камни  недалеко  от

берега.

     - Море,  - восхищенно выдохнула Элис.  Свежий морской ветерок приятно

овевал их разгоряченные лица, и они стояли  над обрывом, жмурясь от солнца и

удовольствия.

     - Здесь нам не спуститься, - деловито заметил Арни. Действительно, от

стальной лестницы, которая некогда вела вниз,  прилепившись к скале,  теперь

остались  лишь  два  пролета, сиротливо  висевшие между небом  и  морем.  Но

направо берег постепенно понижался, спускаясь,  в  конечном  счете,  почти к

самой воде; именно  там, а  не у этих  отвесных скал, располагались основные

городские  пляжи. От  пляжных кабинок и закусочных не осталось,  конечно,  и

следа, но хорошо видны были уцелевшие пирсы и волнорезы.

     Ноги  сами несли их под уклон,  и, если бы  не  усталость после долгого

пути,  они  бы наверняка припустили бегом. Они уже не  смотрели под ноги, их

занимало только то, ласковое, синее  и  прохладное, что ждало их  впереди...

Внезапно ботинок Арни угодил в трещину между плитами набережной, и юноша, не

удержав равновесия, шлепнулся на четвереньки.

     И в тот же момент воздух прорезал  новый, резкий и неприятный звук. Это

было стрекотание, такое частое, что сливалось почти в непрерывный звон.