Как зовуще стучит его сердце…

– Ева?!

Кто это? А, еще один? Она чуть повернула голову и, едва удерживая на руках семидесятую тысячу поводков, почти пропадая под неровным гулом шумящей крови в ушах, неожиданно алчно взглянула на встревоженного Колвина. Сам пришел, какой молодец! М-м-м-м! И он тоже горячий, нежный, вкусный. Изумительный десерт для оголодавшей девушки. Он ведь не откажет даме в любезности? Горло перехватило новым спазмом, в ноздри забился умопомрачительный запах его кожи, а жажда стала столь сильна, что Охотница непроизвольно облизнулась.

Нет, они не откажут. Не смогут теперь.

Кровь… кровь… голод… дай!.. иди к нам… скорее… иди…

– Иди к нам, – промурлыкала Колючка, не в силах больше противиться этому зову. – Иди…

Кровь, кровь, кровь…

Витор и Колвин одновременно вздрогнули от ее неистово пылающих глаз, которые манили, обволакивали, тянули куда-то в алую бездну. Почуяли неладное, попытались отшатнутся, но далеко не ушел ни один. Витор глухо застонал и мгновенно провалился сквозь время и ночь, в эти напоенные настоящим безумием глаза. В бездонный кровавый колодец, откуда не было возврата. Ни ей, ни ему. Следом упал Колвин, а она кровожадно улыбнулась и торжествующе заурчала.

Да… да… они мои… навсегда теперь мои… оба…

Восемьдесят пять тысяч… девяносто…

Яростным шепот в голове стал оглушающим, превратился в настоящий рев, которому невозможно противиться. Он уже не просил: требовал, приказывал, заставлял подчиниться. Звал, кричал и бился в ушах словно живой. Οтдавался в теле, вырывался наружу голодным рычанием, заставляя шагнуть за убегающей добычей, догнать, схватить и рвать, рвать, рвать…

– ΕВА!

Колючка сильно вздрогнула и неожиданно очнулась. Осознала себя стоящей спиной к краю пропасти и вытянувшей когтистые руки в сторону упавших перед ней на колени реисов. Оба были обнажены по пояс, наполовину засыпаны так и не прекратившимся снегопадом, с высоко задранными головами, которые сами же и отвели в сторону, чтобы ей было удобно. Голубые глаза Кайр-тан потускнели и заволоклись мутной пленкой, потеряли всякую разумность, потухли и провалились куда внутрь. А они, погребенные и задавленные проснувшейся волей кейранн-сан, стояли на коленях, покорно открывая шеи, и… блаженно улыбались.

Улыбались!

– Идиоты! – рявкнула она и зло отпихнулась.

Оглушенный Витор безвольно повалился в сугроб.

– Пошли прочь, болваны!

Колвин безучастно свалился рядом.

– Придурки! Кретины безмозглые! Летуны хреновы… чтоб вы провалились! – в бешенстве зашептала Εва, глотая слезы от запоздалого осознания чуть не случившейся беды. – Кому сказала – не приближаться?! Так нет же! Самые умные они… а ну, просыпайтесь! Ирнасса!!! Забери и уведи подальше этих козлов! Ирнасса!

– Что случилось?! – вынырнула из темноты насмерть перепуганная реиса. Быстро оглядела тяжело дышащую и едва не сгибающуюся под тяжестью нескольких десятков тысяч поводков кейранн-сан, ее дико горящие краснотой глаза, полыхающие зовом чужой жажды, и безвольно распластавшиеся тела обоих реисов, что не послушались предупреждения и подошли к ней вплотную, попав под невероятной мощи ментальный удар.

Ирнасса в ужасе отшатнулась.

– Уведи их! – простонала Колючка, с огромным трудом оторвав взгляд от беспомощных и уязвимых тел, и заставила себя отвернуться. – Сейчас! Пока я их… не вижу… и тебя… тоже…

В ноздри ударил волнующий запах ванили и лаванды, почти горящая кожа ощутила легкое дуновение живого тепла, руки снова задрожали, пальцы сомкнулись в кулаки от дикого желания развернуться и набросить уже на всех сразу.