Пульс все еще стабильный, хорошего наполнения, около сотни ударов в минуту, а вот и появились первые перебои. Они пока редкие, но теперь придется следить за ним еще внимательнее: может сорваться в любой момент. Дыхание стало шумным, прерывистым. Зрачки заполнили почти всю радужку. Но зрение и слух ещё не пострадали, а значит, можно продолжать.

Край сцепил зубы и, заметив ещё один одобрительный кивок Охотницы, медленно довел напряжение сначала до восьмидесяти, а потом, едва сдержав горестный стон, и до ста. Боже! Какой риск!! Этой отметки обычные люди уже не достигали: теряли сознание от шока, а он…

Карнеши держался. Он побледнел, на коже выступили первые капельки пота, которые быстро превратились сначала в лужицы, а потом и в целые ручейки, красноречиво свидетельствуя о том, что неокрепший организм работает с большой перегрузкой. Кулаки мальчика сжались с такой силой, что побелела кожа на пальцах. На скулах заиграли стальные желваки от дикого желания заорать во весь голос, губы предательски задрожали, но он только тихо всхлипнул и, вздрогнув в какой-то момент, вдруг отчаянно громко шмыгнул носом. А затем с огромным трудом, морщась, шумно сглотнул.

– Кажется, кровь пошла из носа, – виновато прошептал Αртем и внезапно испугался собственной слабости. А вдруг они решат прервать процедуру? Пожалеют его и закончат раньше времени?!

Колючка сразу насторожилась.

– Уже скоро, малыш, потерпи чуть-чуть. Сможешь?

– Попробую.

– Можешь кричать: стены толстые, никто не услышит.

Карнеши упрямо мотнул головой и, понимая, что очень близок к позорному провалу, вдруг страшновато скрипнул зубами.

– Нет. Не буду.

Ох! Где-то я уже слышала подобное. И точно таким же тоном. Упрямец, как и Ставрас, наверняка от него передалось!

Его отец только молча застонал.

– Стоп! – напряженным голосом велела Колючка, едва стрелка на шкале устойчивости заползла за отметку «сто тридцать». – Игорь, задержись!

Что подсказало – непонятно, но своему чутью Охотница доверяла. Οсобенно, в последнее время. И теперь очень быстро ощутила, что дальше идти не следует.

Край с невероятным облегчением застопорил программу. Наконец-то! Кажется, добрались. Ему теперь каждый новый шаг приходилось делать с оглядкой на Артема, потому что никогда раньше не доводилось тестировать карнеши, и он не знал, чего ждать. Какая реакция? Где замедлиться? Как скоро наступит стадия предвестников? Полная неизвестность. А тут не просто карнеши, а совсем молодой. У которого, вдобавок, в любой момент мог возникнуть нестандартный ответ на влияние аппарата. Проклятье! Как же трудно сдерживаться!!

Арес тяжело дышал, тихонько постанывая сквозь намертво сжатые зубы и с трудом удерживая рвущийся наружу крик. Тело его блестело от пота, выгнувшись опасной дугой, и теперь, когда каждая жилка была дико напряжена, стало отчетливо видно, что мальчик совсем не был хрупким. Если бы не стальные зажимы, уже начавшие прогибаться от его неимоверной для неполных четырнадцати лет силы, карнеши давно порвал бы себе связки или, чего доброго, переломал кости. Металлический обруч с изрядной примесью титана прочно обхватывал мокрый лоб, на котором страшновато смотрелись вздутые вены, и надежно страховал позвоночник от непоправимых повреждений. Мальчик дрожал и извивался от боли, но, зажмурившись до слез, продолжал торопливо шептать, то и дело прерываясь, чтобы сглотнуть соленое.

–…почти ничего не вижу, слышу только запахи, и они становятся все сильнее… кажется, у тебя горит проводка, папа… мне очень горячо, и одновременно холодно… будто снизу – ледяная глыба, а сверху жжет паяльная лампа… больно глазам… почти не чувствую пальцев…

– Может, достаточно? – хрипло спросил Край, тяжело дыша и с мукой наблюдая за страданиями сына.